Но стоявшая у зарешеченного окна спиной к двери тощенькая девушка с криво подстриженными короткими светлыми волосами словно ничего и не слышала. Не обернулась, даже не пошевелилась.
– Ну, че я говорил? – пожал плечами Гентусь. – Вот вам ваша сестра, делайте с ней че хотите, а я пошел. Через час вернусь.
– А если… – Юля беспомощно осмотрела практически пустую комнату, в центре которой стояла кровать, у стены – стол со стулом, вот, собственно, и все. – Что мне делать, если Дина… если она…
– Буянить начнет? – догадливо ухмыльнулся санитар.
– Д-да. Я слышала, что душевнобольные очень сильные.
– Это да, сильные.
– А тут вон стол металлический, стул тоже.
– Насчет мебели не переживайте, она вся к полу привинчена – слон не оторвет. И к тому же сестра ваша теперь тихая, опасности не представляет. Разве ж наш главврач рискнул бы шишку к буйной пустить!
– Да что вы все заладили – шишка, шишка! Никакая я не шишка!
– Ага, рассказывай! – хмыкнул Гентусь. – Короче, если вдруг помощь понадобится или решишь раньше уйти, давани вот эту кнопку, – толстый палец указал на красный кругляш у самой двери. – И через пару секунд сюда прибегут охранники.
– Точно через пару секунд?
– Точно. Тем более сюда. А еще, – палец переместился вверх, – глянь туда.
Юля послушно глянула – под потолком успокаивающе подмигивал глазок видеокамеры.
– У нас во всех помещениях есть такие, – пояснил Геннадий. – Чтобы психи чего с собой не сотворили.
– Ну ладно, идите.
– Пощебечите, девчата, – хрюкнул толстяк, захлопывая за собой дверь.
И Юля едва удержалась, чтобы тут же не забарабанить в нее, просясь на волю. А потом еще минут пять не решалась отойти от этой двери. Вернее, от спасительной красной кнопки.
Ну, и чего встала столбом? Время, между прочим, уходит. Утекает, уплывает, как ни назови – но его становится все меньше. А у нее в наличии – всего лишь маловразумительный рассказ санитара, из которого вряд ли удастся сотворить сенсацию.
И вообще – тут не трястись, словно заячий хвост, надо, а попытаться разговорить Дину. Она ведь действительно, судя по всему, превратилась в кабачок, вон, за все это время даже не шевельнулась. Как стояла у окна, так и стоит.
Но раз Жрец устроил это свидание, приложив столько усилий, значит, смысл в этом был.
– Разумеется, был.
Она что, сама с собой разговаривает? Но почему тогда звук доносится со стороны?