– Да, я понимаю, что пить очень вредно, но кто, кроме нас? –
увещевала друга Вереника, беря в руки сбрую.
– Скоро ты там? Ай, я побежала обратно, – не выдержала Крыстя. –
Приходи быстрее.
Кузнец сидел на крылечке таверны, рядом же стоял дородный хозяин
этого заведения.
– Пришла! С вас серебряный! – хмуро произнёс он.
– Сколько? – прошептала Вереника и задумалась: может, не
отдавать деньги или часть отдать? Тогда отца точно пускать сюда не
будут. И тут же сама отмахнулась от этой идеи. Если сейчас не
заплатит, то отец сходит домой, вынет из тайника деньги и пойдет
дальше пить.
– Два стола разбил.
– Сейчас-то зачем? – она отдала монеты и присела рядом с
отцом.
– За тебя заступался, мужики кричали, что ты несчастье
приносишь. Про Надин вспоминали и тебя обвиняли, вот он и не
стерпел. Мне, конечно, на руку, что он столы ломает, я в накладе не
останусь, да только увозить Кобальта отсюда надо. Сгинет от тоски,
– произнёс хозяин таверны и зашёл внутрь.
Вереника осмотрелась и порадовалась, что близко народа не
оказалось.
– Я совсем немного магии использую, никто и не заметит, –
прошептала девушка, помогая подняться отцу. – Какой же ты
тяжёлый…
Кобальт открыл глаза, сфокусировался и, увидев дочь,
улыбнулся.
– Есть немного… я сам, – его язык заплетался.
– Конечно, сам. Сам ты ногу закинуть не можешь, да если бы не я,
спать бы тебе под забором.
– Ты права, – стоило кузнецу очутиться на спине фыркающего
Вержика, как мужчина тут же захрапел, и не просто захрапел, а
громко, с переливами.
Так они и шли по улице под смех прохожих, храпящий не то конь,
не то кузнец и прячущая взгляд странная белокурая девушка, так
непохожая на живущих в этой деревне людей.
Вереника, подходя к кузне, почувствовала чей-то взгляд,
сверлящий спину, остановила коня и резко развернулась.
***
Дорогие читатели, я рада, что вы со мной и моей новой историей.
Сайт для меня новый, книга новая и поэтому сейчас для меня очень
важна ваша поддержка в виде комментариев по книге и сердечек. Мне и
моей музе важно знать, что книгу читают))) С уважением, Кира
Рамис
Прошло три дня, и то, что тревожило Веренику, забылось, чувство,
что за ней кто-то следит, пропало.
– Батюшка, разреши, – Вереника целый час ходила вокруг отца, ей
очень хотелось посмотреть на представление лицедеев.
– Сказал – нет! Без меня никуда не пойдёшь, – он, вытирая руки о
ветошь, повернулся к дочери. – Вереника, ты пойми, сегодня на
ярмарку съедутся со всех окрестных деревень. В тебя и так пальцем
тыкают, хорошо, что не обижают, знают, что со мной связываться
чревато, а пришлые обидеть могут. Подожди, я закончу работу, и
вечером сходим, купим тебе красивые ленты или обрез на платье.