– Время тебе не то… – проворчала бабка, под скрип кровати меняя позу. – Мать не просто так спрашивает, не языком чешет…
– А для чего ты, бабуля, спрашиваешь? – перевела на нее Настя свой поблескивающий взгляд.
– Есть зачем… Хочу твоей матери помочь, коли своим ходом дело ни с места!
– Ой, доченька, да не слушай ты… – замахала руками Нина Степановна.
– Маши, маши на мать… А после сама попросишь! В ножки матери поклонишься, только сделай!
– Что «сделай», бабуля? О чем мама будет тебя просить?
– Ой, да не слушай ты…
В следующую секунду их голоса покрыл мощный мотоциклетный рев. Слышимость была такая, словно мотор заводили над самым ухом. За первой шумовой очередью последовала вторая, третья, а там в рулады включился еще один мотоцикл.
– Прямо как петухи на деревне, – улыбаясь дочке, сквозь шум прокричала Нина Степановна. – Заорет на одном заборе, откликнется на другом!
Старуха сунула руку под матрас и вытащила фланелевый мешочек, внутри которого что-то побрякивало. Настя знала: там старые гвозди со сбитыми набок шляпками. Она помнила их сколько саму себя и давным-давно привыкла к тому, что временами они появляются у бабки в руках. Но с некоторых пор эти гвозди, а еще миска, на дне которой застывал разлитый воск, а еще какой-то особый шум под бабкиной кроватью перестали восприниматься Настей как обычный ход вещей. Теперь ее мучил вопрос: неужели бабушка действительно… Однако поверить в это было все равно что столкнуться с проблемой, которую ты не в силах решить.
Настя вдруг почувствовала непреодолимое желание убедиться: все ее подозрения беспочвенны. Для этого она сейчас прямо спросит обо всем. Вот только надо, чтобы мама скорее ушла на фабрику, а то при ней бабка не станет ничего говорить. Желание разобраться было настолько сильным, что толкнуло Настю на небольшой обман:
– Мам, ты меня не жди. Я сегодня в школу позже пойду. У нас первым уроком физру поставили.
Из-за давних неладов с почками Настя не посещала школьную физкультуру.
– Что же ты раньше-то не сказала?! – вскинулась Нина Степановна. – Я б тебя рано не будила!
Ей было досадно, что ее Настюша упустила возможность поспать лишние полчаса.
– Ничего, мам. Я как привыкла, так и проснулась. Ты сама смотри не опоздай.
– И то могу!
Нина Степановна допила чай и унесла на кухню грязную посуду: бабка днем вымоет. Потом причесалась, с усмешкой над собой провела по губам помадой, мазнула веки коричневыми тенями, делавшими ее большие карие глаза еще ярче. Прощаясь с дочкой, погладила ее гладко причесанную головку и уже с порога кивнула матери. Как только дверь за ней захлопнулась, Настя решила, что пора приступать.