Помахав на прощание послу ручкой, Александр вызвал к себе все
того же флигель-адъютанта и коротко приказал:
- Срочно вызовите ко мне Колчака и Шапошникова!
- Они уже ожидают в приемной!
«Все то вы, сукины дети, просчитали», – мелькнула в голове
императора мысль, но тут же исчезла. Сейчас это было не главное.
Потом будет время вспомнить и решить, что делать с такими
прозорливыми, что принимают решения раньше, чем он их озвучивает.
Наградить ведь тоже можно по-разному…
А сейчас перед ним оказались два совершенно не похожих друг на
друга человека. Высокий и статный, несмотря на довольно преклонный
возраст, начальник генерального штаба и невзрачный на его фоне,
сухой, с вечно воспаленными глазами и недовольно поджатыми тонкими
губами главком ВВФ. Почему-то, когда они оказывались рядом,
Александра не покидало ощущение какой-то неправильности. Что-то
было не так…
- Господа, – ровным голосом начал царь. – Приказываю закрепиться
на занятых рубежах и перейти к стратегической обороне. Воздушных
атак на коренные владения японцев не проводить. Вероятно, в
ближайшее время будут согласованы положения о временном перемирии с
Японской империей.
- На какой срок? – спокойно поинтересовался Шапошников.
- Как получится, Борис Михайлович, – развел руками государь. –
Надежды на полноценный мирный договор немного, но, быть может, пару
мирных лет выгадаем.
- Но перемирие еще не заключено? – уточнил на всякий случай
Колчак.
- Пока нет, Александр Васильевич, – машинально ответил
Александр, но тут же спохватился и выразительно посмотрел на
адмирала, как будто хотел сказать: «Не вздумай»!
Как только по официальным каналам поступил приказ о начале
действия режима перемирия с ноля часов шестнадцатого ноября,
Макаров едва ли не первым делом вызвал к себе Зимина. На душе у
адмирала-победителя, как ни странно, радость перемежалась с
беспокойством. Именно сейчас нельзя было допустить даже ничтожных
ошибок. Следовало обыграть исключительно выгодные итоги войны к
вящей славе отечества и собственной пользе. Эти два понятия его
высокопревосходительство предпочитал не разделять.
- Владимир Васильевич, рад вас видеть, присаживайтесь, – радушно
поприветствовал он каперанга, которому в значительной мере был
обязан своим триумфом. – Не угодно ли рюмочку мартеля? Так сказать,
за нашу победу!