- Тшш, – Миксаев говорит мне прямо в губы. – Просто расслабься, Принцесса. Это ведь оказалось не так страшно, правда?
Этой заминки хватает лишь на вдох, а потом его рот снова обрушивается на мой. Сминает, сносит, дезориентирует. Опять вталкивает свой язык, прикасается им ко всему: к нёбу, зубам, моему языку. Толкается, занимая пространство.
Влад легонько прикусывает мою верхнюю губу, немного тянет за волосы, открывая шею и прижимается уже к ней. Нагло и по-хозяйски, не спрашивая разрешения. Скользит языком к ключице, оттягивая воротник куртки, опаляет дыханием кожу.
Осенний вечерний ветер холодит влажную кожу, и я внезапно прихожу в себя. Понимаю, что безвольно повисла в его руках, перестала сопротивляться, закрыла глаза и сдалась.
- Хватит! – встрепенувшись, упираюсь ему в плечи, но голос звучит не так твёрдо, как мне хотелось бы. – Влад, пожалуйста, прекрати.
И, что удивляет меня, он отпускает. Отходит на шаг назад и смотрит, словно только что сотворил произведение искусства и теперь оценивает, что получилось. Только то, что он сделал – совсем не произведение искусства.
Сжимаюсь под его взглядом. Мне вдруг становится стыдно. В первую очередь перед самой собой.
- Ты обещал отвезти меня домой, – обхватываю плечи руками, на Миксаева не смотрю.
- Признай, девочка, тебе понравилось, – ледяная ухмылка обжигает.
- Совсем нет. Ты поставил условие – выполни теперь обещание.
- Понравилось, – самодовольно утверждает, снова сокращая между нами расстояние. – Могу поспорить, что если я засуну тебе сейчас руку в трусы, там будет очень мокро.
Я задыхаюсь от такой похабщины и отворачиваюсь, чтобы попытаться сдержать слёзы. Он издевается надо мной и испытывает от этого чистое удовольствие. Это ему и нужно – вот причина.
И ещё горше от того, что, кажется, он прав, моё тело действительно на него среагировало.
16. 15
- Что?
Начинаю терять терпение. Машка же смотрит на меня подняв бровь и покачивая ногой. Она сложила руки на груди и развалилась в кресле. Бесит этот её взгляд.
- Лера, ты серьёзно? – её гламурной саркастичной выдержанности не хватает, и она подвигается к краю, лихорадочно сверкая глазами. – То есть крутой известный парень, который пишет тебе стихи и посвящает песни, приезжает к универу на крутейшем байке, отбивает тебя у другого, увозит встретить закат в одно из самых романтичных мест в нашем крае и дарит твой первый охренительный поцелуй. И… он чудовище, монстр, «о Боже, куда мне от него бежать»? Я правильно понимаю?