Беру в руки послание. Немного торможу, не зная, как правильно
вскрываются восковые печати. Не приходилось мне ранее с таким иметь
дел. И кажется, поторопилась, потому что поранила палец до
крови.
— Господи, Орлова, только ты можешь пораниться воском, — устало
комментирует подруга, закатывая глаза к потолку. — Знаешь, я уже
перестала удивляться твоей неуклюжести, но это... это уже что-то из
ряда фантастики. Засунь палец под воду, кровь хлещет. Где у тебя
аптечка?
Я махнула рукой в сторону нужного ящика машинально, полностью
сосредоточившись на письме, развернувшемся гармошкой.
Дорогая моя доченька. Пишет тебе…
С каждой прочитанной строчкой, с каждой витиеватой буквой, я
чувствовала, как внутри просыпается гнев, который ранее никогда не
испытывала. Это письмо — удар ниже пояса. Да как он мог? Разве
такими вещами шутят? Я ведь не сделала ничего, чтобы он так себя
повел. Это Антон! Он изменил, он предал меня, он ушел! Сам все
разрушил до основания!
И решил добить глупым розыгрышем. Так, что ли, получается?
— Помнишь, ты говорила, что Антон не подонок? — слова резкие,
колючие. О моей семье подробности знают очень ограниченный круг
людей, но ни у кого из них не было доступа к квартире, кроме
Антона. — Так вот, ты ошибалась. Так пошутить мог только самый
настоящий говнюк! — горько усмехаюсь, чувствуя, как внутри умирает
все хорошее, что я испытывала к мужчине. Не осталось больше ни
любви, ни дружбы. Самойлов даже и представить не может, что
жестокой шуткой породил из своего лучшего друга самого страшного и
беспощадного врага, знающего все его сильные стороны и болевые
точки. — Ненавижу!
— Ну что, готова?
— Ты так спрашиваешь, словно я на войну собралась, — Наталья
лишь усмехается в ответ. — Мне только трудовую получить и забрать
кое-какие вещички из кабинета, — глубокий вдох и попытка
запрограммировать саму себя на успешную вылазку во вражеский стан,
а главное, вернуться оттуда без новых ранений. — Вот увидишь, через
пятнадцать минут меня уже там не будет.
— Если бы это только от тебя зависело.
Из машины я вышла, будучи абсолютно спокойной. Только не знаю,
что этому больше способствовало. Выходные, которые мы с Наташкой
провели, валяясь в кровати и смотря комедии? Тютелька в тютельку
сидящий на мне деловой костюм? Или дурацкое письмо, что лежало в
сумке, напоминая о необоснованной жестокости близкого человека.