Я люблю свою страну. Она дала мне все, чем я горжусь. Образование, семью, положение в обществе. Я – глава крупнейших корпораций, член Большого Совета и являю собой часть того организма, отделение от которого сродни ампутации. А таковая вероятна лишь в том случае, если я буду являть собой опасную для организма патологию. Что едва ли возможно, хотя в нашей среде бывали огорчительные прецеденты. Достаточно вспомнить Кеннеди. Но в данном случае проблема заключалась в неспособности вознесшегося на вершину власти человека проявить добрую волю к компромиссу. Хотя – о какой такой вершине власти я говорю? Да и кто такие наши президенты? Эти ребята – чемпионы, выигравшие помпезное соревнование. Это – символы, олицетворения империи, глашатаи власти. Они ничего не решают, и любого из них безболезненно меняет другой, подобно афише очередной премьеры на фасаде кинотеатра. А настоящая власть, наши кланы, не нуждаются в рекламе. Они, как деньги, любят тишину. И, как монархии, а не временщики, обладают преемственностью и не ограничены в полномочиях согласно сроку избрания и волеизъявления тупых масс. Вот оно – главнейшее достижение нашей Системы! Системы, стабильно живущей в каркасе идеологии и экономики, нерушимом и прочном, как гранитная скала! Хотя…
Я прошел в комнату к сыну, потрепал парня, раздраженно отмахнувшегося, по упрямой голове в знак примирения – я вообще-то отходчив в отличие, кстати, от своих домашних; затем прошел в спальню, где у трюмо застал наводящую косметический лоск супругу.
Ее лиловое вечернее платье лежало на покрывале постели. На платье – колье из отборных розовых жемчужин. Судя по всей этой шелухе, она намерилась выбраться в свет.
– Куда-то собираешься?
– Сегодня нас приглашают Джексоны…
О, Боже! Переться к этому отставному сенатору, тупому болвану, выслушивать его излияния о необходимости своего политического воскрешения и о кознях врагов, не дающих ему развернуться… Наши жены, впрочем, дружат и, зацепившись языками, щебечут часами о всяческой муре, не в силах оторваться друг от друга.
– Сегодня я вызван к Большому Боссу, – сказал я веско. – Кроме того, у меня совещание в Вашингтоне и визит в Нью-Йорк.
– Летишь вертолетом? Как я боюсь этих вертолетов…
– На машине мне не угнаться за моим графиком.
– Нет проблем, – отозвалась она, тщательно подводя карандашом края губ. – Я съезжу одна, не привыкать. – В тоне ее сквозило холодное разочарование.