- Олег Владимирович, к вам посетители, - озвучила секретарша очевидное.
А я стоял напротив и понимал простую вещь - Диана меня не узнала.
- Добрый день, - заговорила она, и я посмотрел на паренька, лет пяти, которого Диана держала за руку. - Мы с вами незнакомы, но…
Она запнулась и, опустив взгляд, покачала темноволосой головой. На губах заиграла легкая улыбка, полная смущения.
- Мы с вами незнакомы, но? - подсказал я хриплым голосом. А в голове моей проносились миллионы вопросов, главным из которых был лишь один - со стороны Дианы это притворство, или..?
- Но мы с Матвеем лично пришли, чтобы поблагодарить вас за то, что спасли ему жизнь.
Я нахмурился, снова переводя взгляд на мальчишку. Твою… дивизию! Это же я, собственной персоной, только на тридцать лет младше.
Во рту стало так сухо, что язык прилип к небу, мешая произнести хоть один звук.
Теперь я узнал парня - именно на его лечение я перевел деньги какое-то время назад. И тоже не забыл - ни его огромных глаз, полных какой-то безнадеги, ни кучеряшек, торчащих в разные стороны.
- Пройдемте ко мне в кабинет, - сказал, когда смог говорить. - Кофе?
- Если можно, - кивнула Диана. - Но мы бы не хотели вас отвлекать.
- Вы меня не отвлечете, - заверил я мать моего сына.
Черт! Почему от этой мысли все внутри переворачивалось? Я ведь еще двадцать минут назад даже помыслить не мог ни о чем подобном!
- Света, два кофе и мороженое для Матвея.
- Олег Владимирович, но…
- Никаких «но». Чтобы все было через десять минут.
Распахнув перед Дианой дверь, я пропустил их с малым в кабинет и зашел следом. Сердце, как сумасшедшее, билось с такой скоростью, что этот звук казался мне слышимым всеми. Однако Диана выглядела расслабленной, хоть и продолжала смущаться.
Нет, она и взаправду меня не узнала.
Я посмотрел на Матвея. Он оглядывался с интересом, но в карих глазенках была опаска. А потом вдруг сорвался с места и, подбежав к столу, схватил мою Золотую Цесарку.
- А это что? - потребовал он ответа.
- Матвей! - воскликнула Диана с таким ужасом в голосе, как будто он не Цесарку схватил, а звезду Мишлен. Которой у меня, впрочем, пока не имелось.
- Это один из самых почетных призов, - пояснил я и сделал то, чего не ожидал от самого себя.