– Батюшки-святы, да ведь это ж – Амьдев, – вымолвила Баба, перекрестившись. – Я давеча3 в стольграде4 на базаре была и видела её там.
– Люди сказывают, будто бы Амьдев – ведьма, – добавил Дед. – Весь люд мирской от её злодеяний стонет, тебя и твоего батюшку с матушкой добрым словом вспоминают. Для всех великая радость будет, когда ты воротишься на трон.
– Говорят, что слуги Амьдев ходють в стольграде, среди людей неузнанными и выведывают о желании свергнуть её, и поэтому она будто бы непобедима.
– Неужели нет места, где её колдовство не действовало бы? Где можно было бы поговорить, не опасаясь слуг Амьдев? – спросил Иван-царевич, оглядываясь.
– Есть такое место – одно-единственное в стольном граде, в соборе, где покоятся твои предки, Ванюша. Место это святое, – ответили Дед и Баба. – Вот там-то и можно говорить, не боясь Амьдев и её слуг, – им туда хода нет. Прознать же о заговорщиках за пределами столицы Амьдев не может. Но как ступишь на землю стольграда, тут уж не болтай лишнего, акромя собора – моргнуть, не успеешь – очутишься в темнице.
– Ну, так вот, – продолжал Иван-царевич, – сижу я, притаившись, на скамеечке и слышу, как эта ведьма бормочет себе под нос: «Ничего, царя с царицею мне не удалось извести, – сами околели, но зато их наследника я нынче погублю», – захохотала она. И вдруг вижу – окуталась она на мгновение каким-то дымом ли, туманом ли, а когда он рассеялся, я увидел красавицу. Она была столь прекрасна, что на мгновенье я забыл, кто она на самом деле и… едва не влюбился в неё. Она видимо, на это и надеялась. Но свою невесту Марьюшку я не на кого не променяю! Когда Амьдев отошла от дерева, под которым я был, я вышел из укрытия, и подойдя к ней, сделал вид, будто я только что пришёл.
Конец ознакомительного фрагмента.