Оба КГБ-шника засмеялись.
– А потом будет преступление и наказание! – сказал тот, что помоложе. Не люблю эту книгу, – ответил Егор.
– Ну что же, на работе твоей я договорюсь, – снова заговорил подполковник Рябов, – Пиши объяснение.
– Ничего не буду писать.
– Пиши, пиши, он правильно советует, – молодой КГБ-шник улыбнулся.
– А суд будет?
– Суда не будет, – ответил подполковник.
– Надо подумать.
– Ну, думай, только не долго. Егор задумался. Всё – таки дело, которое он задумал, получилось и с работой наладится. Может так поступить будет вполне разумно. Сделал дело и сохранил свободу. – Ладно, давайте напишу. Рябов стал диктовать, Егор сначала просто записывал, а потом начал поправлять в смысле стиля повествования, даже сам удивился и подумал, что это прямо таки получается какой-то синдром и приумерил свой пыл. Когда закончили, подполковник вернул паспорт. Из КГБ с Рябовым они вышли вместе. Ну вот, – сказал он, – мы и расстаёмся. Встретишь меня когда-нибудь и не узнаешь. – Как не узнаю, узнаю. – Посмотрим. И он оказался прав. Лет через 20, в 2003 году Егора окликнул мужчина: Здравствуй! Не узнаёшь меня?
– Извините, Вы ошиблись! Я Вас не знаю.
– Нет, я не ошибся, – ответил он.
Егор молча прошёл дальше и только минут через десять он с трудом, но что-то вспомнил и догадался, что это был тот самый подполковник Рябов. Если бы не эта оплошность, надо было его поблагодарить. Прошло так много времени. И в КГБ тоже, оказывается, люди.
Я лежу на берегу ласкового Чёрного моря и любуюсь чудом. Прохладный, вечерний ветерок ласкает моё слегка обожжённое солнцем тело. Белые волны разбиваются о прибрежные камни, закатное небо спокойное и безмятежное, невероятная прелесть природы навевает поэтическое вдохновение, достаю тетрадь и пробую писать. Постепенно веки тяжелеют, хочется спать и только какой-то яркий свет беспокоит и волнует. Я открываю глаза – удивительно красивое женское лицо, очи как неба синь.
– Кто Вы прекрасная незнакомка? – выдохнул я.
– Сам догадаешься, – чудный голос уже не забыть.
Это невероятно и голос, как реченька журчит, русский сарафан и кокошник и звезда горит.
– Что, царевна—лебедь, сама пожаловала? – шучу я.
– Узнаешь! У меня к тебе дело.
– К Вашим услугам!
– Как тебе пишется, милый!
– Хочется, но с трудом идёт. Удивляюсь какие бывают плодовитые!