Во сне заплутал переулками детства.
Куда мне от вас, Сыромятники, деться?
Здесь всё, что не сказано и недопето,
Все прочие «не» и все прочие «недо»…
Пригрелись на солнце бездомные шавки.
Вот скверик, где у керосиновой лавки
Мамаши с колясками чинно гуляли.
Двухлетка укутанный с ними – не я ли?
На лавочке узенькой дряхлые бабки
В пальтишках и в ботах, в платочках и в шапках…
Мне вслед обернулись – а как же иначе?
Откуда, к кому? Есть, о ком посудачить.
Там ясень столетний ссутулился криво.
Там бабушка с дедушкой всё ещё живы.
Там лампа в прихожей годами не тухнет,
Там газ подвывает в колонке на кухне.
Несёт от реки холодком неуютно.
Вон мостик горбатый над Яузой мутной,
Заборы, кусты, заводская управа…
Куда же мне дальше? Налево? Направо?
В знакомых местах не найду себе места.
Как сыростью тянет из старых подъездов!
Дверями сквозняк где-то хлопает хлёстко.
Разбито окно и на крыше – берёзки.
Бегу, старой улицы не узнавая,
И рвёт тишину громкий скрежет трамвая.
Вдоль старой казармы, тяжёлый, небыстрый
Трамвай громыхает, и сыплются искры.
Догнать, на ходу прицепиться к вагону,
Уехать, уехать от мороков сонных.
А створки дверей так беспомощно узки…
Куда ты, вожатый? Лефортово? Курский?
«Кого ты забыл здесь? Куда тебе надо?
Ты знаешь, ты местный» – смеётся вожатый.
Смеётся вожатый, а мне не до смеха.
От сна к пробужденью уехать. Уехать.