Барсик в корзине совсем ужался, а я, как моя бабушка говорит, «порскнула» в трусики.
Выпили, мне полегче стало, а Геняша и вовсе сдружился с этим Лукичом. Чуть не обнимаются сидят. А Лукич Геняше рассказывает:
– Я ведь, Генка, летчик. Сто боевых вылетов. Скучно мне тут с вами, гражданскими людьми. Честное слово, по весне уеду по контракту в «горячую точку». Невмоготу мне такая жизнь.
А ты где служил?
– Морпех, – Геняша-то мой в морской пехоте служил. Там форма такая красивая. Да он и сам.
– А я с детства о небе мечтал, даже в космонавты собирался. Рапорт подавал об зачислении. Чуть-чуть не попал.
Допили они водку, попрощались мы и пошли домой. Я Барсику спинку глажу и все думаю об этом Лукиче.
– Геняша, – говорю, – а правда, что у космонавтов детей не бывает?
– Что ерунду – то порешь, детей нет! А зачем женщин в космонавты берут – не знаешь? А чтоб проверить, сможет женщина в космосе родить или нет. Им, может, годами лететь придется. Десятилетиями.
– Подожди, – говорю, – так они что, прямо в космосе, что ли, этим занимаются? Ну, этим самым?
– Ты что, – говорит, – дура полная? Что же им за этим – на землю возвращаться?
Ну, тут я даже остановилась. Это что же за безобразие у нас в космосе творится. А правительство, наверное, не знает, нянчится с ними, дармоедами.
– Геняша, – говорю, – давай напишем куда следует, про космонавтов-то?
– Сейчас врежу тебе, – говорит, – писательница.
Я обиделась и замолчала. Он такой. Как-то приревновал меня и ударил несколько раз. Хотя я повода не давала. Не то, что Баклушкина. Та всюду, куда не пойдет, такую короткую юбку наденет – хоть стой, хоть падай. А у самой – то ни специальности, ни работы путней. Одни ноги. Вообще – то Геняша не драчливый. Наоборот, предприимчивый. Ипотеку вот оформил. Машину в кредит купили. Теперь живем, как люди.
Все мы чем-то схожи
Вот вы мне скажите старую присказку: «Что город, то норов», а я вам в ответ припомню такой случай.
Чарли «деревяшка» изо всех сил работал на маленькой фабрике по производству кожаных стульев для банков обтяжчиком, его жена Молли торчала, как «не знаю кто», целый день в маленьком кафе за стойкой, а жили они на северной окраине Нью-Йорка в многоквартирном доме. Соседей своих они не знали, то есть, лица-то их были им знакомы, но ни как звать, ни тем более кто они такие, ни Чарли, ни Молли понятия не имели. Обычные белые – что еще нужно знать о соседях? Но после Рождества жизнь вдруг повернулась к Чарли и Молли, как он выразился, «худой» стороной – соседи сбоку съехали, и вместо них в квартиру заселилась семейка иммигрантов – латиносов.