«З – з – з», – издевательски раздалось прямо возле носа. Ночь глумилась над человеком.
Сережа накинул халат…
– Много, хозяин, насекомых у тебя, пылесос старый, сгорит, боюсь. Две тысячи…
Они громко, не стесняясь, передвигали мебель, жестоко роняли стулья, по-кондукторски хлопали дверцами шкафов. Сверху соседи стали слушать приятную музыку, снизу уже давно плакал ребенок и что-то рычал мужской голос. Дом оживал.
Расплатившись с Хабибом за труд, Сережа заварил кофе и открыл томик Монтеня – надо было отвлечься. Кофе «Арабика» был подозрительно не бодрящий и отдавал желудями, а Монтень с третьего эссе усыплял наповал. Сережа потушил свет и лег. «З – з – з». Сережа захохотал. «Нет, надо выпить, иначе с ума сойду». Он достал бутылку коньяка, подумал и пошел к соседям.
– Хабиб, тут такое дело: мне выспаться надо, обязательно. Не покараулишь ли ты у меня в спальне до утра? Комаров бы погонял, я заплачу.
– Пылесос старый…
– Да ты полотенцем маши. Или вон у тебя шпатель здоровенный – им маши.
– Десять тысяч.
– Что за расценки у тебя! За комаров – десять тысяч. Я деньги не печатаю.
– Как хотите. Меньше никак – очень кропотливая работа. Качество гарантирую.
Утром Сережа встал немного разбитый. Глаза со сна не раскрывались. Он растолкал дремлющего на корточках у стены Хабиба.
– Что это рожа у тебя распухла, как шаньга? Ты комаров-то гонял? Спал, небось.
– Как не гонял! Гонял, туда-сюда гонял. Ушли все.
Хабиб пытался честно вытаращить узенькие глаза. «Вроде, он таджик был».
Расплатившись, Сережа пошел в ванную бриться. В зеркале он увидел незнакомое лицо – неинтеллигентное, нехорошее лицо неопределенной национальности. Монголы справедливо назвали бы такое лицо уродливым. Брить его было страшно. В дверь звонили – это пришла давняя пассия Сережи (они жили давно, наверное, около месяца) Верочка Пономарева.
Верочкин папочка был большая шишка в департаменте по внешним связям, и по поводу Верочкиных кавалеров высказывался так: «Замуж, дочка, не ходи, а пойдешь, руководи», и радостно скалил в фирменной улыбке нечеловечески белоснежные зубы.
От усиленных занятий в департаменте у него что-то случилось с головой, и понять его становилось невозможно. Мамочка же была районный санэпидемврач. Если вам придет в голову поставить на улице ларек, допустим, торговать престижными трусиками или еще чем приличным, вы поймете, что Верочкина семья была не из простых. Мамочка знала про Сережу, и ничего не говорила, только случайно забывала в Верочкиной комнате популярные брошюры о болезнях передающихся половым путем. Сегодня Верочка и Сережа хотели, наконец, предстать перед родителями, как жених и невеста – в перспективе.