Пультовая пребывала в раздрае, но на этот раз снайпер был явно не при чем. Линь, вся в слезах, пыталась прорваться к шахте, но у нее на пути стоял Илья Моисеич Райфе, во время аварии обретший, видимо силу шлагбаума. И не только силу удержать локомотив по имени Линь, но и даже соответствующую раскраску – бледная кожа пошла красными пятнами.
– Са-шаа, – призывно прокричал Илья Моисеич, невзирая на расстояние в два метра, – подержите ее… Мы ничего не слышим, так грохнуло… Я спрошу, что там внизу.
Передав совершенно невменяемую Линь Саньке как эстафетную палочку, Илья Моисеич метнулся, точнее – прокатился в переговорную. Сейчас эта сотня килограмм еврейской доброты была очень кстати, потому что в объятиях Саньки у Линь, похоже, сорвало последнюю защиту, и информация, шедшая от мира по двум каналам, стихийно перемешивалась в Санькиной голове с обрывками собственных мыслей.
– Ма-а-а’к, Ма-а-а’к!
– Я все сделала, как ты меня учил… Уставку на двадцать четыре выставила, землители подняла…
«Она дышит раз через три, черт побери… И вся колотится, сердце у нее, что ли, на полтела…»
– Так ты в перегово’ной сидишь, нехо’оший человек? Почему посмот’еть не вышел?
– Подняли высокое… До уставки дошло, Саня, до уставки, не было самохода, не было!..
«Какие узкие плечи, как у ребенка… может, скорую ей вызвать?.. Как же ты дрожишь, Линь. Ну, успокойся, прошу, родная. Там все живы… должны быть».
– Ах ты ж… Не платят тебе за это, Ма’к Алексеич, значит, да? Я могу сказать, за что тебе платят! За твои штаны лоснящиеся!
– А потом разряд и грохот… Я ничего не слышу, Саня, прости меня, прости-и…
«Ты не виновата, Линь»
Виноват я.
Санька осторожно положил руки девушке на плечи и легонько сжал. Линь замерла, едва дыша на сведенной диафрагме. А, к черту условности. Санька коснулся губами ее пылающего лба. Секунда, две, три… Не хочется отпускать, но пора. Надо, в конце концов, выяснить, что произошло.
Приливной волной гнева Илью Моисеича вынесло из переговорной.
– Са-ша! Этот старый… – далее воспоследовала непереводимая тирада идиоматических выражений на иврите, – в общем, он сидит в пе’егово’ной внизу и носа оттуда не кажет!
– Я проверю, Илья Моисеич, – кивнул Санька, усилием воли размыкая кольцо рук вокруг Линь. – А вы побудьте здесь. Пожара, кажется, нет… Датчики бы сработали.