Зигзаги Судьбы - страница 19

Можно без натяжки сказать, что в Царицыно вся семья жила в свое удовольствие. И только глава семьи не позволял себе (или не мог позволить) расслабиться даже на отдыхе. Вернее сказать, отдыхом для него были его хобби – он любил садоводство, разводил редкие породы домашней птицы, экспериментируя с улучшением пород яйценосных и мясных кур, и держал сенбернаров, тоже занимаясь селекцией. У него их была целая псарня. И конечно – свои любимчики, с которыми он не расставался, пока жил на даче. Свои достижения прадед лично представлял на выставках птицеводства и собаководства, получая награды и призы. Выведенные и выращенные им сенбернары часто занимали первые места…

Увы, близился конец этой идиллии.

Всю Россию лихорадило. Зрели грандиозные перемены и потрясения. Началась кровопролитная, жестокая Первая Мировая. Война с Германией вызвала всплеск агрессии по отношению к «своим», «отечественным» немцам. То, что под ружьем на тот момент находилось 300 тысяч немцев, отдававших за Российскую империю свои жизни и получавших награды, никого не интересовало. В мае 1915-го по всей стране прокатились антинемецкие погромы.

Прошлись они своим катком и по бывшей Немецкой слободе, нанеся ей огромный материальный ущерб и погубив множество жизней. Толпы мародеров атаковывали бизнесы и жилища людей с немецкими фамилиями, практически всех сословий, громя даже богодельни и церкви. Досталось и прадеду. В Гороховском переулке было разграблено и разгромлено несколько десятков квартир и богатые особняки. В их числе оказалась и «Фабрика Э.Э. Виллера».

И этим дело не кончилось. Для российских немцев были введены правовые ограничения на государственном уровне: В общественных местах им не разрешалось отныне говорить по-немецки, собираться вместе в количестве больше трех человек, слушать в церкви проповеди на родном языке и так далее.

А потом грянула Великая Октябрьская… перевернувшая страну с ног на голову, уничтожившая всю прежнюю систему ценностей, выбившая у огромного количества людей почву из-под ног. Для семьи Виллера это означало конец прежней жизни и тревожную неизвестность в будущем.

Завод национализировали, но не закрыли. И даже Эриха Виллера оставили в нем управляющим, что, видимо, было проще, чем искать новых специалистов. Ведь молодое советское государство нуждалось в своих идолах, которых нужно было срочно создавать, а у прадеда все для этого имелось в готовом виде. Так что недостатка в заказах у него и после революции не было. Только теперь ему приходилось отливать памятники не писателям, поэтам и императорам, а вождям революции, а в качестве сырья использовать… колокола.