– Эдуард Александрович Хлысталов, – представился он. – Отдел по связям с общественностью, или ЦОС, а тружусь в той самой корпорации, которая являлась спонсором конференции.
Когда я вошёл в зал, он поднял голову и встретил меня вежливой улыбкой пресс-секретаря. Выпитая в номере водка, этот чёртов червь, оживший после пары рюмок не то у меня в душе, не то где-то под ложечкой, и грустная перспектива провести очередной вечерок в одиночестве буквально погнали меня к тому столику в дальнем углу. Всё остальное было просто делом техники.
Я представился и поинтересовался, какого мнения он о питерской кухне, и осведомился, не будет ли он против, если я присяду за его столик. Он отложил в сторону книжку в мягкой дешёвой обложке и, одарив меня благосклонной улыбкой, сделал приглашающий жест. Я заказал бутылку «Хванчкары», мы растянули её на пару часов и отправили официанта за следующей. Эдуард огорошил меня тем, чего я не знал в достаточной степени, а именно: рассказал про загадочную смерть Сергея Есенина в «Англетере».
– Всем хорошо известна беломраморная доска на стене гостиницы, менявшей не раз своё название. Она гласит о том, что здесь 27 декабря 1925 года трагически оборвалась жизнь поэта. Всё верно, кроме одного – здесь был убит Есенин, а не покончил с собой, как повествует официальная версия.
– Да что вы говорите?! Я как раз проживаю в этой самой гостинице, в этом самом номере!
Он пытливо посмотрел мне в глаза и добавил:
– Я работал следователем на Петровке, 38, будучи полковником МВД СССР. После выхода на пенсию решил сам провести расследование этого дела.
– И к каким же выводам вы пришли?
– Самым трагическим: Есенин был убит.
Мы вместе решили посетить тот самый гостиничный номер № 5, где это произошло.
Прошли к парадному входу в гостиницу, раскланялись с дежурной. Я взял ключи, и мы поднялись в мой номер.
– Здесь был одноместный номер, – сказал мой новый знакомый. – Сейчас же – двухкомнатные апартаменты на четыре места. На стояке центрального отопления, под которым стоит ваша кровать, Есенина и обнаружили утром 28 декабря 1925 года. А вселился поэт сюда четырьмя днями ранее, как приехал из Москвы.
Затем мы переместились в бар. Выпили: шесть порций шотландского виски не показались нам перебором.
Довольно поздно мы попрощались и разошлись по своим номерам в «Астории» и «Англетере».