— Да я так-то за «Двином» ехал…
— Будет тебе и «Двин». Пока давай кое-что ещё испробуем.
Вскоре я уже дегустировал домашнее вино.
— Хорошее, — похвалил я, вызвав на хитрой физиономии винодела
довольную ухмылку. — Напоминает…
— «Херес», — подсказал Норайр Вазгенович. — У нас оно называется
«Аштарак». Только я продаю его всего по 3 рубля за бутылку 0,7
литра, а в магазине она стоит 5 рублей. И это ещё что! А теперь вот
это отведай.
Следующим было «Шардоне», и тоже вкус, насколько я мог судить,
на уровне. Решил, что и его возьму. Наконец добрались до «Двина»
10-летней выдержки. Ох ты, какой аромат! А вкус… Никогда его
пробовать не доводилось, и сейчас я понял, что много упустил.
Конечно, беру! Тем более что бутылка 0,7 л, путь и без этикетки, но
заткнутая вполне натуральной пробкой, стоила всего 15 рублей, тогда
как магазинная цена шла от 25 рублей за такую же бутылку.
Вскоре моя спортивная сумка была забита бутылками вина и коньяка
разных сортов.
— Слушай, сынок, — окликнул меня Норайр Вазгенович, когда я уже
собирался прощаться. — Не поможешь эту бочку на стеллаж закатить?
Я-то с ней не справлюсь, хоть с виду ещё, говорят, крепкий, а ты
парень вон какой здоровый. Спортсмен, наверное?
— Спортсмен, — задумчиво протянул я.
Стоявшая на попа на земляном полу бочка была литров на сто
тридцать, если не больше Интересно, полная? Закатить её по крепкой
на вид доске требовалось на высоту около полутора метров. Что ж
ему, и попросить больше некого? Не соседей, так сына… Или он такой
же стати, как батя? То есть неказистой? А может, вообще болеет,
инвалид какой-нибудь. Или на Север за заработки уехал.
Задача не казалась невыполнимой, лишь бы себе ничего не
надорвать. Выскочит какая-нить грыжа… Перед финалом такого счастья
мне даром не надо. Ладно, с богом!
Я проверил, как лежит доска, снял куртку, чтобы случайно её не
испачкать, поплевал на ладони и аккуратно положил бочку на бок.
Тяжёлая, зараза!
Дальше предстояло катить её по доске на стеллаж. Я присел,
толкая бочку вперёд и вверх плечом, при этом чувствуя, как лицо
наливается кровью. Как там в «Дубинушке»… «Эх, милая, сама пойдёт».
Давай, давай, дура деревянная! Как говорится, глаза страшат, а руки
делают.
— Я подмогну, — услышал я над ухом голос хозяина.
Помощник, ёкарный бабай!
— Да ладно, сам уж как-нибудь, — просипел я.