— Почему? — спросила девушка, начав
приподниматься.
При этом прикусила губу: ей, похоже, каждое движение
давалось с нешуточной болью. Знакомое состояние, сам до конца
от него не отошел.
— Он говорил о каких-то пепельниках и о том, что нас
переморозило. Я ничего не понял, переспросить не успел: когда
выбрался из ящика, его уже не было.
— Что?! — испуганно вскинулась Миллиндра. —
Пепельники?! Какие пепельники?! Где они?!
— Не знаю я ничего, говорю же, мне не удалось с ним
пообщаться. Несколько слов всего лишь. Еще он говорил, что
некоторые обратились. Тебе это о чем-то говорит?
В этот момент стукнули по дереву. Знакомый звук. Поднялся,
направился на его источник, уже на ходу произнес:
— Еще кто-то живой, надо открыть, пока не задохнулся.
— Стой! — громко произнесла девушка.
Судя по тому, что короткое слово вырвалось чуть ли не со стоном,
в себя она приходит медленно, ей сейчас очень нехорошо.
— Нельзя стоять, он задохнется там.
— Спроси у… спроси у него сперва что-нибудь, не открывай
сразу. Спроси и слушай, что ответит.
— Зачем?
— Ничего не спрашивай, просто сделай.
— Хорошо.
Остановился. Здесь сразу четыре ящика, в каком из них
очнувшийся человек — неизвестно. Впрочем, с одним все
очевидно, потому как открыт и пуст. Остаются три.
Постучал по первому, громко спросил:
— Ты там живой?!
Соседний ящик подпрыгнул от сильнейшего удара, доски
затрещали, послышался утробный рык, сменившийся зловещим
шипением разозленного донельзя немаленького удава.
— Эй! Нормально отвечай! — произнес он слегка
дрогнувшим голосом, не верилось, что там заточен человек.
И звуки ненормальные, и силищи столько, что легко вырвется сам,
всего-то и надо — несколько таких ударов.
Очнувшийся будто мысли подслушал — ящик снова подпрыгнул,
содрогнувшись.
Девушка неуверенно поднялась, зашаталась, чуть не сверзилась с
помоста, напряженным голосом произнесла:
— Трой, нам надо уходить!
— Но он… Но там же человек!
— Это уже не человек, — она покачала головой. —
Надо уйти до того, как он выберется, или умрем. Давай, пошли,
некогда объяснять.
Ящик вновь содрогнулся, затрещал предсмертно, вот-вот и
сдастся, уступит неудержимой силе, которая в нем заключена. Из недр
трюма при этом завизжали, жутко заухали сразу в несколько
голосов.