Алекс выполнил распоряжение; я отступил от него
на несколько шагов, посмотрел со стороны, затем перевел
взгляд на продырявленную стену и нахмурился.
Девица была лишь немногим ниже меня и при жизни доставала
макушкой медиатору до плеча; пуля угодила ей в лицо,
но дыра в деревянной панели темнела почему-то гораздо
ниже, примерно на уровне груди. Хозяин особняка
не настолько высок, чтобы пуля прошла по такой
траектории, и на коленях перед смертью жертва тоже стоять
не могла, слишком низко...
— Виктор, ты что-то нашел? — насторожился
Бриг.
— Алекс, ты понимаешь, что нельзя этого делать?
— спросил я в ответ.
— Чрезвычайная ситуация — чрезвычайные меры.
— Ты толкаешь меня на совершение должностного
преступления.
— Когда тебя это останавливало?
Я беззвучно выругался, потянулся за портсигаром,
но пересилил себя и прошелся по комнате, бездумно
скользя взглядом по вычурной мебели.
Долг или целесообразность — вот в чем вопрос.
Долг или целесообразность?
Хотя вопрос ли это на самом деле?
— Где он? — спросил у медиатора.
— В гараже.
— Зови, — распорядился я и принялся
разбирать валявшуюся на кресле одежду убитой.
Платье, шарфик, перчатки. Под креслом — лакированные
туфельки. На вешалке в прихожей — лишь плащ
и шляпка. Сумочки нет, документов — тоже. Если это
девочка по вызову — ничего странного, но девочкой
по вызову покойница явно не была. Пусть
и перекрасилась в блондинку, но нет, не похожа
она на обычную шлюху. И на дорогую шлюху
не похожа тоже.
Я просмотрел бирки на одежде и окончательно
в этом уверился. Платье, изукрашенное хищными ярко-лиловыми
цветами, оказалось от «Вильям Купер и сыновья». Купер
обшивал весь городской истеблишмент и без должных рекомендаций
не пустил бы на порог человека с улицы, пусть
даже у того деньги от карманов лопались.
Выходит, не шлюха.
И куда, черт побери, подевались ее трусики?
На покойнице их нет, в груде одежды
на кресле — тоже. Не могла же она сюда без
нижнего белья заявиться? Или могла?
— Виктор!
Я обернулся на окрик медиатора и шагнул навстречу
хозяину особняка, невысокому, спортивному и подтянутому.
— Господин мэр! — слегка склонил
я в приветствии голову и без колебаний пожал
протянутую руку.
Что, убийцам руки никогда не пожимал? Ерунда!
Рукопожатие оказалось крепким, серовато-стальные глаза смотрели
уверенно и цепко, но вот лицо подкачало. Лицо было
осунувшимся и бледным. Нервным.