Но мы-то — другое дело...
Я оскалился, переборол накатившую апатию и шагнул
вперед.
Окружающая действительность превратилась в статическую
картинку удивительно четкого фотоснимка; дым неподвижным облаком
замер над землей, языки пламени венчали руины жуткой оранжевой
короной, и возникло даже ощущение, будто все это — лишь
ширма, скрывающая гигантский часовой механизм, в котором
кончился завод.
— Прорыв сильнее, чем я думал! — крикнул Ян,
настороженно продвигаясь к завалу. — До окраины
рукой подать, но все равно так быть не должно!
— Не отвлекайся, — потребовал я, озираясь
по сторонам.
Неким противоестественным образом стройплощадка увеличилась
в размерах, дальние края ее терялись в сером мареве,
и на эту туманную дымку власть безвременья уже
не распространялась, она беспрестанно колыхалась, плыла,
меняла очертания. И потому помешала вовремя заметить медленно
дрейфовавшее в нашу сторону нечто, лишь самую малость более
материальное, чем дым.
За спиной приглушенно хлопнуло, ослепительным росчерком
пронзила пространство винтовочная пуля, но сил разогнавшей
ее сущности, заточенной в патроне, надолго
не хватило, и остроконечный кусочек серебра впустую завис
среди столь же неподвижных клубов дыма.
— Ян! — окликнул я дивизионного комиссара.
— Вижу, — отозвался тот, направил раструб огнемета
в сторону плывшего к нам марева и открыл вентиль.
Из форсунки вырвалась струя бесцветного пламени, жгучая смесь
обогащенной вечности и керосина окатила сущность
и в мгновение ока спалила ее дотла.
В лицо повеяло нестерпимым жаром; я прикрыл глаза
ладонью и едва не пропустил движение у перевернутого
строительного крана. Но не пропустил — и когда
обитатель Вечности бросился в атаку, поймал его на мушку
и потянул спусковой крючок.
Серебряная пуля перехватила сущность в прыжке; взведенная
пружина с мягким клацаньем провернула барабан,
и я выстрелил второй раз, хотя этого, в общем-то,
и не требовалось — первое попадание разметало
нематериальное создание в клочья.
— Идем! — позвал меня Ян, заворачивая
вентиль.
Мы двинулись дальше, но теперь то и дело
приходилось перебираться через поваленные бетонные сваи
и выжигать скопления слишком уж уплотнившейся Вечности.
Голоса в голове звучали все отчетливей, и даже начало
казаться, будто они звучат вовсе не в голове, будто
призрачный хор завывает где-то внизу, там, откуда в город
течет безвременье.