– Считай, получил пощёчину! – строго
сказала девушка. По хребту Филиппа пробежал холод, «варвар» тотчас
трусливо дезертировал. Она же, помолчав, сказала: – Действительно,
сказки. Но между нами, к счастью, вообще всё
по-другому.
– Не понимаю.
– Просто у каждого свои предпочтения.
Хорошо, что у нас более-менее свободное общество, позволяющее
неординарным людям выражать себя во всех направлениях, в том числе
сексуальных.
Вот так поворот. От Филиппа даже ушло
приятное чувство опьянения, когда сознание обработало значение этих
слов. Он дал себе зарок, что встанет и уйдет, если на следующий его
вопрос она ответит «да».
– Он гей?
– Да.
Кира поднесла кружку с чаем к губам.
Все-таки у нее потрясающие пальцы и маникюр.
Филипп не встал и не ушел. Он слышал,
как усиливался некий воображаемый звон в его голове. Не спасал даже
квартет, исполнявший в этот момент громозвучную мелодию.
Появился Константин. Он вошел в зал,
покачиваясь, но, рассмотрев в приглушенном освещении нужный столик,
четко, как ледокол, взял курс прямиком к нему.
Несколько минут назад Кира была чужой,
недоступной. Теперь в глазах Филиппа мелькнула иллюзорная надежда.
Он спросил себя, насколько она ему нравится по десятибалльной
шкале, и ответил – десять! Потом подумал и снизил оценку на два
балла. Все-таки нужно оставить место для несуществующего идеала.
Затем брезгливо взглянул на Константина, успевшего подойти,
и, побаиваясь, что голубая чума перекинется и одолеет,
немного отодвинулся.
Официантка принесла счет. «Вторая
причина, по которой я не встал и не ушел», – подумал Филипп,
извлекая из бумажника тысячу рублей. Костя замахал руками и достал
свой бумажник, но Филипп настоял. «Не хватало еще, чтобы человек
нетрадиционной ориентации расплачивался за меня в ресторане», –
подумал он и фальшиво ему улыбнулся. Требовалось немедленно
прощаться. Нужен был срочный предлог. Быстро найдя целых три, он
отыскал в глазах Киры подсказку: не уходи.
– Что-то мне нехорошо, – буркнул
Костя, оглядев присутствующих мутным взглядом.
– Тебе пора в номер, – сказала
Кира.
– А как же мой друг?… ик!…
ой…
– Я не обижусь, – сказал Филипп,
стараясь не смотреть на пьяного гея.
– Видишь, он поймет, – поддержала
Кира. – И я скоро поднимусь.
– Но… – Костя пытался вставить
очередное несущественное возражение, однако Кира с какой-то
странной грубостью прервала его: