Забегая вперед, сразу объясню, что тогда со мной и в самом деле
случилось невероятное происшествие. Снаряд вражеской пушки угодил в
то самое место, где я находился. Вернее, упал рядом.
Снаряд не разорвал меня на части, а зарылся в землю и полностью
засыпал мое бренное тело. И все бы ничего, такое случалось тогда
сплошь и рядом, товарищи уже думали, что я погиб, но в это самое
мгновение почти в ту же самую точку упал другой снаряд.
Он буквально вырвал меня из земли и выбросил наружу. Там я и
очутился, целый и невредимый, но слегка контуженный. Видимо, как
раз тогда и произошел процесс моего перерождения. Да, это было
самое настоящее перерождение душ, о котором мне много раз
рассказывали монахи и священники там, в Японии.
Но тогда, окруженный собратьями по оружию, я еще долго не мог
понять, что происходит. Пока, наконец, не явился командир взвода, и
не прикрикнул на солдат:
— Эй, что случилось? Чего разгалделись, как сороки? Вперед, на
позицию, не задерживайтесь. Здесь все простреливается.
Тот самый высокий тип, что первым подошел ко мне, тут же
козырнул и указал на меня:
— Виноват, товарищ лейтенант. Вот, разрешите доложить, рядовой
Бурный Александр сначала угодил под вражеский снаряд, и его
засыпало землей. А потом раз! - и второй снаряд вытолкнул его на
землю, целехонького.
Но командиру было не до восхищения чудесами. Он бегло осмотрел
меня, спросил:
— Как себя чувствуешь, боец? Соображаешь? Медпомощь нужна?
Я едва понимал, о чем он твердит, но уже догадался, что я
переродился в другом теле. И это вовсе не ад, а какое-то иное время
и место. И я чувствую себя вполне сносно, хоть голова и гудит.
Поэтому я просто помотал ею из стороны в сторону и тогда командир
кивнул.
— Ну и отлично. Стройся! Взвод, слушай мою команду.
И он повел меня на эту диковинную войну, такую странную и
непривычную с самого начала.
Идти по новому миру и другой земле было чертовски интересно.
Сразу видно, что это иное место.
Море вдали грозно потемнело, земля скалистая и обширная. В
родной Японии я таких просторов не видел. Даже воздух, казалось,
пахнул здесь по-другому. Хотя, во многом эти изрезанные очертания
берега напомнили мне северную часть острова Хоккайдо.
Я остановился, как будто кто-то толкнул меня в грудь. Какого
такого Хоккайдо? Ведь мой родной остров назывался Мацумаэ. Хотя,
оказывается, здесь его так и называли.