– Чем я буду заниматься?
– Свобода действий сотрудников – наша гордость! Ты можешь выбрать любую программу, лишь бы она имела научную ценность.
– Какую захочу?
– Да.
– Как определяется ценность?
– По отзывам коллег, по публикациям, если дойдет до публикаций. Но еще раньше тебе придется пройти наш научный совет. Прием новых сотрудников доверен администрации, но по истечении четырех месяцев решаю уже не я. Надо мной тоже есть начальство; у тебя к тому времени должно найтись что показать. Что-нибудь публикабельное или близкое к тому, понимаешь?
Я кивнул. Четыре месяца.
– Здесь ты можешь начать сначала, – сказал Джереми, и я понял, что он уже говорил с Мэри. Интересно, когда сестра успела ему позвонить.
«Я серьезно, Эрик. Звони. Если что-то пойдет не так».
– Для QSR ты сделал прекрасную работу, – продолжал Джереми. – Я следил за твоими публикациями – мы все, черт возьми, следили. Но, учитывая обстоятельства твоего увольнения…
Я снова кивнул. Этого следовало ожидать.
Он помолчал, глядя на меня.
– Ради тебя я рискну. Но ты должен мне обещать…
Он только намекнул. Как все старались обходить этот момент!
Я отвел взгляд. Кабинет у Джереми был подходящий. Не слишком большой, зато светлый и удобный. Окно у него за плечом выходило на площадку, где я оставил машину из проката. Одну стену почтил собой диплом Нотрдамского технологического. Претенциозным здесь был только стол – чудовище тикового дерева, огромное как палуба авианосца, – но я знал, что он достался Джереми по наследству от его отца. Я его видел, когда мы еще учились в колледже, лет десять назад. Целую жизнь назад. Когда мы еще думали, что нам не тягаться с нашими отцами.
– Можешь обещать? – спросил он.
Я знал, о чем он. Я встретил его взгляд.
Молчание.
Он еще долго потом молчал, глядя на меня, дожидаясь моих слов. Взвешивая дружбу и риск, каким она могла для него обернуться.
– Ладно, – заговорил он наконец. – Добро пожаловать в научный центр Хансен. Завтра и приступай.