Мои воспоминания - страница 2

Далее нужно было проехать от улицы «Плановой» вдоль сельсовета и клуба, по улице «Хуторской», которая под острым углом ответвлялась от улицы «Плановой». Доехав до первого перекрестка повернуть направо. В сторону полевого тока, где летом сушили зерно. Затем уже повернуть налево на Ивотской шлях, который, виляя вправо-влево между лесопосадками, выходил к селу Ивот. Затем мимо пенькозавода, что стоял за селом Ивот, через тогда, деревянный мост реки Ивотка, в направлении села Крупец. Интересная поговорка ходила в народе про село Ивот. Все жители села Ивот говорили: «Москву возьмут, Ивот столицей станет». Откуда они эту фразу взяли, так никто и не знает. Проехав село Крупец, на горизонте показывались трубы военных заводов города Шостка, где были в те времена знаменитые на всю страну: завод «Свема», «Химреактив», «Девятка» и «Пятьдесят третий». По названиям заводов уже было ясно, что они военного назначения. До города Шостка, всего-то сорок пять километров, но ехать приходилось в открытом кузове машины ГАЗ- 53 или старого ЗИЛа. Глотая пыль с полевых дорог Полесья. Так эту местность называли в прессе. Автобусы начали регулярно ходить в это село гораздо позже, когда проложили брусчатку, а затем и асфальт. Хотя назвать асфальтированной эту дорогу можно было с большой натяжкой. Её ширина позволяла проехать только одной машине. В те далёкие времена, все ехали по летней дорожной пыли. По весенней – осенней распутице. Машины ползли с набитыми битком кузовами с людьми. С утра в сторону города, а вечером обратно. Просто не верится, что это было со мной и на моём веку. В это время на Кубани, откуда я переехал с родителями в село Глазово, было уже всё электрифицировано и центральные улицы были покрыты асфальтом. Делать уроки снова при керосиновой лампе было дико и весьма неудобно.

Но вот в деревню завезли дизель-генератор, поставили столбы, и провели провода в каждый дом. Но электроэнергию давали только в период утренней и обедней дойки, а ещё вечером на период показа кинофильма в местном клубе. Кстати билет в кино стоил пять копеек, после Хрущёвской денежной реформы 1961 года. Это уже была почти цивилизация. Жители деревни начали покупать электрические чайники, для быстрого подогрева кипятка к чаю или так просто, например, помыться. Первый телевизор я, конечно, видел ещё на Кубани, он стоял в «Ленинской комнате» консервного комбината. Мы с улицы, через окно, по вечерам смотрели телепередачи. Звука, конечно, не слышали, но черно – белая картинка на голубом экране просто завораживала. Неважно было, что там показывали – соревнования по водным лыжам или конькобежному спорту. Все смотрели, не отрываясь, пока проходящий работник не прогонял нас по домам. В селе Глазово телевизор первый появился, как и положено, у директора школы Петра Трифоновича. В те времена директор школы был самый уважаемый человек в деревне. Хочу отметить, он был фронтовик, командир знаменитой «Катюши». Даже председатель колхоза и сельсовета были на вторых планах. Это потом, когда они уже много наворовали, и стали очень богатые, народ их поневоле выдвинул на первый план, бедного директора, живущего на одну зарплату, на вторые планы. Назначение на должность было чисто по принадлежности к партии, тогда была в СССР одна партия – КПСС. Есть у тебя партбилет, значит, есть и руководящая должность, решение общего собрания колхозников, имело мало значения. В кулуарах говорили всякое о председателе колхоза. Но на собрании все дружно поднимали руки за предложенную райкомом кандидатуру, голосование тогда было открытым. Новый председатель видел, кто голосует за него, кто против, кто воздержался, но таких смельчаков, как правило, не было. Вторым после председателя колхоза по значимости были либо заведующий молочно-товарной фермой, либо заведующий тракторной бригадой. Им было, что воровать, и было чем привлечь на свою сторону колхозников. Председатель сельсовета постепенно отошел на задние планы и был скорее формальной властью. Справку выдать, печать поставить. Одна была у него власть, он давал разрешение на получение паспорта и возможность уехать из деревни. Молодежь тогда насильственно удерживали в деревне и приучали к работе в колхозе. Очень редко кто мог получить паспорт и поехать в город учиться. Были направления на учебу от колхоза в ПТУ, техникумы, институты, но, только по колхозным специальностям и с обязательным возвращением в родной колхоз для работы. Паспорта таким студентам не выдавали, давали направление, и это было им вместо паспорта. Купить у председателя сельсовета справку на получения паспорта мог позволить себе не каждый. Конечно дети председателя колхоза, начальника машинно-тракторной станции (МТС) и МТФ и директора школы они получали эти справки, как говорится по «блату». Но остальные выкупали, как могли, кто мёдом с личной пасеки, кто мясом, кто самогоном, денег тогда в колхозе было мало, вся оплата за «трудодни» была натуральной продукцией. На заработанные «трудодни» выдавали сено, зерно, услуги по вспашке огородов и только совсем немного, выдавали деньгами. Да и то в основном к сентябрю, чтобы детей в школу одеть, обуть. Это потом, уж при Леониде Брежневе, начали выдавать паспорта всем желающим без исключения. Такая была у нас власть, такая партия, и такая жизнь.