– Не хочешь прогуляться? Еды дома нет. Сходим на охоту.
– Нет! Я буду тут!
– Хорошо, хорошо, не стоит горячится.
Надев куртку, я двинулся в сторону озера. С собой я взял ружье и сани. Через час я приволок на санях тушу оленя. К этому же времени прибежал Томми. Я спросил, нашел ли он машину, собака гафкнула. Я обрадовался. Если пес действительно нашел машину толстухи, то нужно взять ключи с ее кармана. Как можно без шумней, я зашел в подвал, далее, более резко спустился в свою комнату «С». Начал прощупывать карманы, девушка была холодная, и начинала разлагаться. Наконец-то я нашел ключи от машины. Я зашел домой, сказал, что Томми нашел что-то странное. Анна лишь резко повернулась в мою сторону и сказала, вдруг Томми нашел Эмили. Я выбежал из своего деревянного дома и пулей ринулся за собакой, мы пробежали около шести километров. Я заметил черный внедорожник. Побежал в его сторону, я проверил, подходят ли ключи, все подошло идеально. Одев перчатки, дабы не оставить отпечатки, я завел мотор с широчайшей улыбкой. Томми лаял, хотел, чтобы я открыл ему дверь. Я сказал лишь, что он может оставить шерсть в салоне, пес с огорченным лицом убежал в сторону дома. Я поехал и остановился в пятистах метрах от дома, дабы Энн не услышала рев мотора. Я выскользнул из машины и побежал к подвалу. Вытаскивать толстуху было невероятно сложно. Она весила около ста двадцати килограмм. Я посадил ее на переднее сидение и увез туда же, откуда и приехал. Заглушил мотор и бегом отправился домой. Туша оленя, которого я убил лежала возле входа, я, не обратив на это внимания, забежал домой.
– Квентин! Что произошло? Что ты там нашел? – Возбужденно прокричала Энн.
– Ну, знаешь. – На вдохе сказал я.
– Что? Что знаешь? – В истерике кричала слепая девушка.
– Я нашел черный внедорожник. Там была твоя подруга Эмили. – С дрожащим голосом проронил я. – Она пыталась уехать без тебя, она тебя бросила!
– Нет! Не может быть! Эмили никогда бы так не сделала! Я не верю в это! – В истерике и со слезами на глазах, Энн кричала.
Из белых как ее душа зрачков, лились слезы, падая на холодные доски моего пола. Внутри нее, умирал человек. Одно видеть, как умирает человек внешне, другое как душевно. Отныне, она стала одной из самых черствых людей, которых я встречал в своей жизни.