Юбилейный вечер перенесен на 3 марта, а это значит еще неделя сплошной нервотрепки. Отвечать на звонки, давать интервью, составлять политически корректный список приглашенных, и всё равно не получится позвать всех, кто считает, что должен получить приглашение в первую очередь. Наверняка, как бывает после премьеры, при встрече на тебя посмотрят с укоризной, покачают головой, намекнут: я к тебе со всей душой, а ты! И ведь не будешь объяснять, что сделать приглашение – всё равно что прыгнуть с обрыва в холодную воду. Переступить через свои вечные комплексы, через непреходящее ощущение никомуненужности, через липкий страх провала… Но начальство требует список гостей! Разобраться с официозом поможет супруга Ирина Георгиевна, а вообще скорее бы всё закончилось. Будни – оно как-то спокойнее, а в праздники вечно от тебя чего-то ждут и ничего не получают.
Каждый день он ходит по этому маршруту: отрезок улицы Димитрова вдоль административных зданий, промежуток между кукольным театром и Коброй, переход через проезжую часть улицы Ленина к колоннам сияющего дворца, над которым нависла туша сбербанка. Виток по улице Революции, неприметный служебный вход с низким козырьком. Темнеет рано. Ветер лезет за воротник. Крыльцо покрыто льдом.
Когда-то на вахте сидела уютная гардеробщица с вишневыми глазами. Принимая его тужурку, вся сияла, спрашивала, как погода, метет небось, метет по всей земле, во все пределы? Давно уже гардероб на вахте упразднен, и непроницаемый охранник в черной униформе кивает в ответ на приветствие. Навстречу по коридору выбегает отбившийся от родителей шустрый отпрыск, чуть ли не врезается тебе в живот, и удивляешься, что вроде еще вчера малыша привозили сюда в коляске, и он упоенно чмокал пустышкой. Сын Женя тоже шастал по закоулкам закулисья, тоже врезался, и вот вымахал в театрального художника…
Как там у Тургенева, думал он, поднимаясь на второй этаж в свою гримерку. Играйте, веселитесь, растите, молодые силы, жизнь у вас впереди. А мне остается отдать вам последний поклон – сказать: «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!».
Но он еще сыграет «Маскарад», еще сыграет эту историю жестокого и бессмысленного успеха. Сейчас одевальщица принесет пальто с каракулевым воротником и цилиндр с тростью, которые весьма к лицу Афанасию Палычу Казарину, этому респектабельному господину с фальшивым сердцем. Он ударит тростью о подмостки, и всё произойдет так, как он того пожелает.