Сенатор, медленно хмелея,
Велел подлить вина в бокал.
«Жаль, в государстве Идумея
Нет римских подданных пока!
Перед тобой, великий кесарь,
Склонился Иерусалим.
Патрицианки и метрессы
Несут свой мед в прекрасный Рим!
Пусть ни один твой раб не смеет
Болтать на чуждом языке!»
И только стены Идумеи
Стоят на камне и песке…
Раздоры, войны и мытарства
Остались в прошлом – навсегда.
Живет неведомое царство, —
Не покоряясь, как вода…
Великий кесарь сдвинул брови,
Нахмурив бледное чело:
«Я не сторонник лишней крови!
Мне вот что в голову пришло:
Мой Рим державный всех сильнее,
И суд его есть правый суд!
Пошлю посланцев к Идумее
И лучших ядов припасу».
Семнадцать юношей горячих,
Благодаря тугой казне,
Пустились слепо, наудачу,
К далекой сказочной стране…
Шли годы. Возводились стены.
Питались слухами умы.
И – кесарь, мудрый и бессменный,
В свой срок сошел в обитель тьмы.
А те, кто был хмельным и юным,
В крови остались на траве,
Когда вошли в ворота – гунны,
С Аттилой хмурым во главе.
Пал новый кесарь. Пал сенатор.
На мертвеце лежал живой.
Рим, как побитый гладиатор,
Поник повинной головой…
Послы дошли до Идумеи;
Там родились их сыновья;
И зря тогда старались змеи —
Не послужил их страшный яд!
Шли дни. Таинственные силы
Мир Идумеи берегли.
И только в сказке можно было —
Тайком от Рима и Аттилы —
Назвать пароль чужой земли…