Центаврус гордо обозрел заинтересованную, притихшую компанию и остался доволен. Глотнув чаю, он продолжил:
– Мне бы, дураку, сообразить, что нахожусь я позади южного выхода с базара в маленькой галерее, примыкающей к бывшему музею Одиссея Лаэртида, который недавно передали галилейской общине. И что лапаю одну из кариатид чуть поболе моего роста… Так нет же, в голову отчего-то втемяшилась мысль о ниспосланной мне свыше богине в обличии статуи и о предназначении вдохнуть в нее временную земную жизнь путем… э-э… торжественного совокупления!
– В натуре сбрендил, – изрек Сычий. С ним не согласились:
– Невнимательно слушаешь! Я наглотался не бренди, а рому, о чём уже упоминал. Короче говоря, развязал я пояс, приподнял хламиду, прижался сзади к холодной, каменной красотке и занялся персонификацией…
– Новый тип извращенца! – громко произнес Сычий. – Не известного медицинской науке!
С этим выводом согласия тоже не последовало:
– Никакой сексопатологией, о недалекий Самсоний, здесь и не пахло! Кое-чем другим – да, но это после. Суть в том, что я испытал невероятный душевный подъем, который настолько увеличил мою мужскую силу…
Тут Шлеппий замолк, глянул в мою сторону и чуток покраснел. Понимая, что приблизился волнующий момент, где без сочных словечек обойтись трудно, я со вздохом пришла к нему на помощь:
– Итак, ты не кончал…
– Не менее десяти минут! С дополнительными секундами! – ликующе вскричал обрадованный поддержкой Центаврус и всё-таки не удержался от самопроизвольного движения бедрами. – Вот с места не сойти!
Я с натугой изобразила на своей мордашке похотливый женский восторг. Сергий расплылся в такой улыбке, которой позавидовал бы и клоун.
– Изощренный вариант мастурбации вижу, – (Сычий уверенно гнул свою линию). – Хамство тоже. Святых откровений пока что-то не замечаю.
– Дослушай, а потом гавкай! – внезапно озлился Шлеппий. – Меня же там прижало! Я в течение часа уйти не мог!
– То есть, как?
– Молча! Сколько ни старался! Застряла рука – и всё!
Слушатели благоразумно промолчали. Перекурив и немного успокоившись, Сергий возобновил свой рассказ, обращаясь исключительно ко мне:
– Про то, что угодил в дьяволовы лапы, я понял не сразу. Ну обтерся, спрятал, застегнулся… Прянул назад – ан нет! Правая ладонь, которой я тискал за титьки богиньку, обратно в щель между ней и стеной не лезет. Вот те крест!