А в глазах все же страх.
— Папа, - улыбнулся я, хотя в мыслях не было взять и вот так ошарашить. - Двойняшек.
Она отшатнулась. Красивый рот округлился буквой О, наводя на крамольные мысли. И вообще вдруг подумалось - хорошо, что приехал. Сидел бы там, судился. А здесь шторм и девушка, которая явно заслуживала места в моих мыслях.
Только она так явно не считала.
— Убирайтесь! - изо всех сил делает вид, что ей не страшно. Что ей не нужна помощь, будто она и не тянет трех детей одна в нищете. - Нам ничего не нужно!
И дверь захлопнула перед моим лицом. Я постоял и минуту посозерцал обшарпанную, побитую невзгодами дверь. И что вот сейчас делать? Она, похоже, опасается покушения на её девичью честь, впрочем судя по моим мыслям она в чем-то права. Начну стучать, вызовет, чего доброго, полицию, перепугавшись, а у меня никаких оснований на отцовство, кроме смутных воспоминаний и мятого письма.
— Я вызову полицию! - закричала девушка в то самое светящееся окно, открыв его на мгновение и подтверждая мои опасения.
А потом закрыла раму, рывком задернула шторы. Спряталась, значит, в домик. Соломенный, как у одного из трех поросят, имена которых я путал и в детстве.
— Чудесато, - задумчиво ответил я.
На следующее утро светило солнце. Так ярко, что если бы не лужи, посверкивающие в его свете и не разбросаны тут и там хлам, принесенный ветром, можно было бы подумать, что ночной непогоды вовсе не было. Показалось.
Проснулся я рано и удивительно бодрым.
— Как спалось? - подмигнула давешняя женщина.
Я подавил порыв перекреститься - значит не показалось, в номер и правда стучались ночью. Нет уж, хватит с меня любовных приключений, тем более настолько сомнительных.
На свою беду я явно выиграл в генной лотерее и мама произвела меня на свет более красивым, чем я этого заслуживал. От этой смазливости - одни беды. Чего стоило моё детство, в котором каждая встреченная тётка, со словами "ути-пути, какой хорошенький" норовила потрепать по щеке, а то и ущипнуть.
К счастью, я вырос, и щипать меня за щеки теперь боятся.
Приятно быть богатым - к десяти утра я развил бурную деятельность. Опекунша детей, возможно моих, жила в пригородном посёлке, на машине несколько минут ехать. Посёлок, как никому не нужный, давно уже почти повымер, домов заселенных раз-два и обчелся. Один из них сдавался. Выглядел он отвратительно - весь какой-то серый, просевший. Хозяин умер в прошлом году от старости, его дочь уже отчаялась продать недвижимость и с удовольствием сдала дом в аренду. Мне. А этот домик буквально через забор от нужного мне. Пока не разберёмся, что делать, будем соседями.