Симон последовал за ней по лестнице на мансардный этаж. В воздухе стоял спертый запах фритюрного масла. Из-за одной квартирной двери раздавались приглушенные звуки работающего телевизора. Завтра утром Симон должен будет опросить жильцов, большинство из которых Сабина знает лично.
Мамина квартира единственная на верхнем этаже. Оставшаяся часть стропильной фермы находилась в открытом доступе. Летом здесь часто развешивали сушить одежду. Из-за многочисленных уклонов и скосов крыши почти все шкафы, комоды и стеллажи в квартире были сделаны на заказ – и оплачены отцовскими алиментами, которые мама получала после развода.
Не думай о родителях! Сегодня ночью это просто место преступления, как любое другое.
– Все в порядке? – спросил Симон.
– Да. – Сабина еще не до конца осознала, что ее матери больше нет в живых. Наверняка эти чувства накроют ее позже и куда сильнее. Но сейчас она была словно в трансе и хотела поскорее заняться расследованием.
– Что тебе удалось найти в соборе? – спросила она.
Симон, тяжело дыша, поднимался рядом с ней по лестнице.
– Никаких отпечатков на ведре, трубке, воронке или цепях. Я уверен, что убийца не оставил ничего на органе и взломанной двери.
– Возможно, на трупе.
– Бина, ты знаешь, сколько стоит вапоризация, и до сих пор мы практически никогда не находили отпечатков пальцев на коже.
– Но мы могли бы попробовать.
– Поговори с судмедэкспертом, – предложил Симон. – Труп повезли в отделение патологической анатомии. Сегодня ночью дежурит доктор Хирншаль.
О господи! Этот старый скряга никогда не согласится на вапоризацию, пусть даже на столе для вскрытия окажется его собственная мать. Он постоянно затягивал с исследованиями. Коллеги из отдела по расследованию убийств уже неделю ждали патологоанатомического заключения по трем чехам-гастарбайтерам, которые сгорели в автофургоне на шоссе. У Сабины был единственный шанс: она должна поговорить с прокурором. Но предварительная информация по делу будет направлена в прокуратуру только завтра утром. Кому бы ни поручили этим заниматься – она прилипнет к нему как репей.
Она посмотрела на Симона:
– Ты знаешь, что именно играли на органе? Это звучало профессионально или по-дилетантски?
Симон бросил на нее пронзительный взгляд:
– Хочешь еще раз опросить свидетелей? Бина, мы и так наткнемся на что-нибудь, что нам поможет.