— Да, я справлюсь, — твёрдо заявила я. — Буду активно работать с
детьми. У меня есть желание, у меня есть подход. Я постараюсь
собрать из детей с разным интеллектуальным уровнем, с разным
психическим развитием, единое целое – наш общий класс. Я хочу,
чтобы вы мне помогли. В плане того что с детьми нужно работать не
только учителю, но и родителям.
— Как вы представляете себе работу, если большинство людей не
ходят на родительское собрание?
— От того что чей-то родитель не смог прийти на родительское
собрание, ребёнок пострадать не должен, — натянула я улыбку.
Дверь распахнулась, и на пороге появился высокий, плечистый
пожилой мужчина. Это он, Григорий Петрович Самоделов, учитель
физкультуры. Его сын Миша будет учиться в моём классе.
Я совсем растерялась, присела на одну ногу.
Оказывается, совсем не готова.
Нет! Я справлюсь.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, кинув на Григорий Петровича
строгий взгляд.
Он – педагог, должен был знать, что опаздывать нехорошо.
— Пожалуйста, заполните анкету.
— Извиняюсь за опоздание, — седовласый тренер взял у меня из рук
листок с анкетой.
Какой же он здоровый! Когда рядом оказался, прямо жутко.
Возможно, именно таким и должен быть в сложной школе учитель
физкультуры. Его наверняка все боялись. И уважали. Это по лицам
мужчин было видно. И по загоревшимся глазам женщин.
— Грифон прилетел! — рассмеялся пьяный родитель.
Григорий Петрович протиснулся между партами, поздоровался за
руку с мужчиной, который сидел перед моим столом, потом с
алкоголиком, и сел на третью парту, окинув собравшихся глазами с
зеленью.
— Мальчики направо, девочки налево, — усмехнулся он и начал
быстро заполнять анкету.
— Если в фонд класса не все будут сдавать деньги, то возможно
как-то распределить между людьми, которые вполне платежеспособны, —
нервно начала я.
Когда появился в классе Григорий Петрович, мне что-то совсем
стало не по себе. Словно кто-то контролировал меня и следил.
— То есть мы, десять человек будем тащить всю рвань нашего
класса?
— Да мне лучше в первый «А» попроситься, там публика
приличней.
— А мы тут отбросы?!
— Пожалуйста…
Мой голос пропал в бушующем, возмущённом скандале.
Может, стоило устроиться работать в детский дом, там где нет
родителей?
Ага, и потом всех усыновить и удочерить. Я не пошла туда, потому
что сердце слабое. Я заочно всех жалела.