– Привет.
Всадник, прибывший на верблюде, кивком ответил на приветствие, снимая с головы тряпки.
Вальд продолжил:
– А ты как это тут оказался и почему один?
Бардем, а это был он, ответил не сразу. Сначала напоил верблюда, потом, усевшись рядом с астрономом, заговорил:
– Мы виноваты перед тобой.
– Карта?
– Да, карта. Но пойми, отец не хотел тебя обманывать преднамеренно. Ему пришлось это сделать.
– Ага, и он теперь так стыдится, что даже сам не решился приехать и отправил тебя. Ах да, он же должен охранять Торговище. Вот я чудило, забыл совсем.
Бардем опустил голову, втянул ее в плечи:
– Ты вправе так говорить. Наша семья, пусть невольно, но нарушила законы гостеприимства. Но выслушай меня, прошу тебя!
– Говори.
– Хрон похитил Зидони-Полденьги. Отец перед смертью сказал, что карта неверна. Мой отец мертв! Понимаешь! Мертв… И мать отправила меня к тебе, я должен быть при тебе до тех пор, пока не искуплю свою вину.
– А как ты узнаешь, что искупил?
– Ну, не знаю. Может быть, ты скажешь? Или я почувствую свободу особенную какую.
– А. Ну тогда оставайся. Мне помощник сейчас не помешает.
Щеки Бардема слегка покраснели:
– А Стела где?
– Ее крамсоны украли. Мне по голове досталось и, если бы не подоспел старик один, в оазисе свободнорожденный живет, там, в песках и загнулся бы. Он меня спас, подлечил и в дорогу собрал. И карту вашу исправил.
– У старика еще была полянка с часами?
– Почему была? Я их ему починил, время поверял. Сломалось там что-то?
– Да нет. Старик тот мертв. Я своими руками похоронил его, только имени не знал. Часы все переломаны, я ими могилку обложил. Ручей едва пробивался – его засыпать пытались.
Бардем не стал рассказывать, в каком именно виде он нашел старика – язык не повернулся. Вальд помолчал, стиснул лишь зубы так, что желваки выступили под загорелой кожей.
– И его тоже. Теперь и его нет.
Помолчали. Вальд вздохнул сквозь стиснутые зубы, резко, со свистом выдохнул:
– Ну, пора выходить. До Крамбара осталось дня два пути.
– Забирайся на Бурю, а я поеду сзади.
Вальд замялся:
– Нет уж, лучше ты впереди садись. Я на верблюдах ездил всего один раз, да и то не помню, как это было. Я маленький совсем еще был.
Бардем как-то по-новому взглянул на астронома, словно только сейчас осознав, что они – почти ровесники, смутился, буркнул себе под нос что-то и взлетел в первое седло. Развернулся, переложил сумки, расправил второе седло. Вальд забрался на Бурю не так шустро, как купец, да и усаживался долго, смущенно сопя. Верблюд поднялся с колен, громко и противно заревев.