– Каблук застрял. В щель попал, зараза, – чуть не плача проговорила она.
Коленки у Антонины были ободраны в кровь, но она, мужественно промокнув их платком, пошла.
Через несколько минут они уже тащились с багажом по брусчатке Красной площади к собору Василия Блаженного. У ворот Митяй, остановившись, кивнул на памятник:
– Знаешь это кто?
Антонина не ответила. Она словно завороженная смотрела на Спасскую башню, стены Кремля и Мавзолей. Усталости на ее лице как не бывало. Митяю пришлось самому ответить на свой вопрос:
– Это Минин с Пожарским. Они народ подняли против поляков…
Антонина рассмотрела со всех сторон памятник и, повернувшись лицом к площади, показала рукой на круглое небольшое сооружение справа:
– А там что, Митя?
Митяй не нашелся что ответить, и возникла пауза…
– Здесь, наверно, царь казни устраивал, – неуверенно сказал он через минуту. – Заведут наверх приговоренного, зачитают указ и рубанут башку…
Стоявший возле них солидный мужчина в бейсболке и замысловатых шортах со шнурками и кнопками заметил небрежно:
– Лобное место, молодой человек, не для казней было предназначено. Если тут и казнили кого, то очень немногих. Их по пальцам можно пересчитать…
Митяй, покосившись на знатока, отвел своих подальше. Он рассказал Антонине про Мавзолей, и на том его скудные познания про Красную площадь закончились.
– Ну как тебе, Тоня, площадь понравилась? – спросил он.
– Ты знаешь, Мить… Здесь очень красиво. Впечатляет. Но у меня такое ощущение, будто я уже бывала тут не раз.
– Так то из-за телика, Тонь. Каждый день мелькает картина Красной площади, и у тебя наверняка в памяти отложилось.
Антонина согласно кивнула. Они постояли еще немного, подозвали Анютку, рассматривающую экскурсионную группу чернокожих иностранцев, и отправились на вокзал.
Вечером, оставив жену с дочерью и багаж в комнате матери и ребенка, Митяй налегке пошел за хлебом. Открыв дверь первого на пути продовольственного магазина, он свернул к хлебному отделу и, взяв понравившуюся булку, пристроился в хвост небольшой очереди. В магазине было тихо: ни разговоров, ни суеты. Затем все произошло настолько быстро и неожиданно, что Митяй понял случившееся, когда какой-то тип в черной маске уже убегал из магазина. А продавщица, уткнувшись в кассовый аппарат, тряслась и беззвучно плакала.