Как только Авис – спиной вперед – сделал один, а потом и второй шаг к фонарю, его тень тут же уменьшилась и снова припала к земле, а голос ее стал тише и тоньше. Но и этим голосом тень продолжала угрожать:
– Ты мой! Ты теперь мой навсегда, Авис! Ты теперь мне будешь служить! – но чем ближе отступал мальчик к фонарю, тем тоньше звучал этот голос, и тем уверенней чувствовал себя Авис. Он вдруг понял, что совершил ровно то, чего старинная присказка заклинала не делать всякого гротборжца, – то есть обернулся спиной к фонарю. И Авис, уже не обращая внимания ни на тень, ни на ее крики – а они звучали сейчас не громче комариного писка – решительно повернулся к фонарю лицом. Голос тени тут же умолк. Авис сделал последний шаг – теперь он стоял прямо под фонарем, а тень мальчика превратилась в немое и неподвижное черное пятно у него под ногами. Авис огляделся в поисках брата – но Нависа и след простыл.
Авис побежал домой и рассказал об исчезновении Нависа, умолчав, правда, о том, что мальчики нарушили древнюю присказку и обернулись к фонарю спиной. Родители мальчиков подняли на ноги весь Гротборг; жители, вооружившись факелами, отправились на поиски Нависа. Поиски продолжались всю ночь, весь следующий день и еще много дней и ночей, но Нависа так и не нашли. Через какое-то время только родители мальчиков продолжали искать Нависа, но однажды пришел день, когда и они прекратили поиски. Только Авис не терял надежды: ведь он знал, что Нависа увела тень. Значит, его, наверное, можно вернуть, однако сделать это, вряд ли будет так уж просто. И Авис все ломал себе голову над тем, как ему найти своего брата-близнеца.
Однажды, блуждая по лесу к югу от Гротборга, Авис встретил на тропинке Господина Фонарщика. Он сразу же вспомнил, что в тот вечер, когда они с Нависом так опрометчиво повернулись к фонарю на рыночной площади спинами, они встретили Господина Фонарщика и крикнули ему «Ату его!».
– И как я раньше об этом не подумал! – сказал себе Авис и почувствовал одновременно и стыд, и надежду. Он подошел к Господину Фонарщику, поклонился ему в ноги и попросил прощения за свой поступок. А когда Господин Фонарщик сказал Авису, что он не сердится на выходку мальчиков, Авис внезапно зашелся в рыданиях, а когда немного успокоился, рассказал старому господину Фонарщику все.