Пилот: И чем же?
Штурман: А тем, что в случае, если они у тебя получатся, ты не избежишь искушения кому-нибудь это продемонстрировать. А когда продемонстрируешь, то, Штурман изобразил парадную музыку и дробь барабанов: «Та-та-та и снова в нашем цирке». Ну, дальше ты поняла, и так далее по наезженной уже задолго до тебя схеме: Признание людей, ты – звезда! Возвышаешься надо всеми! Ловко жонглируя.
Пилот: Хватит, перестань уже издеваться!
Штурман: Я что, я ничего, да вот только именно так всё это и заканчивается. Есть, правда, и другой вариант. Если фокус не получается, то человек делает вид, что это в принципе сделать было невозможно! Знаешь, есть в этом такой утешающий момент, мол: «Я не виноват(а), этого просто не может быть в природе, поэтому у меня ничего и не вышло!» И знаешь почему так получается?
Пилот: И почему?
Штурман: А потому что люди не владеют даже собой, а хотят владеть миром! Вот ты, например?
Пилот: А что я?
Штурман: А кто вчера распсиховался из-за того, что перед ней забрали последнюю порцию её любимого мороженного!?
Пилот: Я не психовала!
Штурман: Внешне-то да, не спорю! Но какая волна ярости и обиды на несправедливость всего сущего прошла в мыслях! В общем, я долго смеялся! Ай-яй-яй. А ведь взрослый человек! Так психовать из-за пачки мороженного!
Пилот: Уйди, гад! Ты можешь хоть на минуту оставить меня в покое?
Штурман, улыбаясь: Ладно, гад уходит. А ты подумай.
Глава 5. Спасать, иль не спасать, вот в чём вопрос
Штурман наблюдает, как пилот при помощи листочка тетрадной бумаги пытается вытащить паука, который угодил в пустую ванную, и никак не может из неё выбраться.
Через некоторое время Штурман не выдерживает: Ну, и что это мы такое делаем?
Пилот: Я хочу его спасти, ему самому не выбраться, у него лапы соскальзывают.
Штурман: Не лапы, а ноги. Не зря ж их прозвали – членистоногие, слышала ж, наверное?
Пилот молча продолжает ковыряться с листочком, пытаясь подцепить им паука, который испугавшись, начинает носиться по ванной как угорелый.
Штурман: А просто рукой взять не проще?
Пилот: Ты что! Я ж его боюсь!
Штурман насмешливо: А, простите! Я забыл!
Некоторое время он молча наблюдает, затем не выдерживает: Я смотрю, вы оба в ужасе друг от друга. Если боишься его, зачем собираешься спасти?
Пилот: Да не могу я смотреть, как он безуспешно карабкается. Не люблю отчаяния. Он так борется, надо дать ему шанс.