— А потом меня бы вслед за родителями изгнали из города, и
что-то говорить вообще не надо было бы! Так? — сообразил я.
— Так… — согласился бедолага. И пробормотал. — Пойду я…
— Куда ты пойдёшь? А кто меня до дома проводит? Или и тут решил
бросить?
— Нет, ты что! Доведу! — вскинулся Данила.
И остался стоять на месте. Только с ноги на ногу переступил, и
на этом всё.
— Ну так веди, что топчешься!
И мы пошли… И пока шли, думал я, как дальше жить стану. Выживу
ли в одиночку, в незнакомом совсем городе, среди чужих людей. Ну а
что? Ведь на самом деле всё именно так и обстоит. Ничего и никого я
здесь не знаю. И, что хуже всего, я реалий не знаю, законов и
правил!
Да и плевать! Выкручусь!
А ведь и в самом деле проживу, отчётливо понял в этот момент.
Где жить есть, осмотрюсь-обвыкнусь, а там что-нибудь да придумаю!
На попе ровно сидеть никак нельзя. Уже сообразил, что если хочу
чего-то добиться, то нужно буквально из шкуры выпрыгнуть! Наверняка
ведь за мой бой на стене и полученные тогда раны и обратил на меня
внимание князь. Чем-то я его зацепил. Уже и самому интересно стало,
что я такого особенного умудрился в том бою проделать?
Доберёмся до дома, обязательно нужно будет Данилу обо всём
подробно расспросить. И пусть пока вообще у меня поживёт. Идти, как
я понял, домой ему не хочется, там всё будет о брате напоминать.
Родных у нег тоже больше никого нет, так что пусть лучше со мной
будет. И ему веселее, и мне источник информации.
Что же касается князя... С какой-то же целью он замолвил за меня
слово перед боярским собранием? Тем самым помиловал, считай. И к
себе милостью этой своей крепко привязал. И теперь я ему вроде бы
как обязан…
***
Как только закрылась за бояричем дверь, посадник сразу же и
засобирался. Остановил нетерпеливым движением руки подскочившего на
ноги писца, кивнул ему на ворох свитков на столе:
— А ты куда собрался? Работы мало?
Погрозил ему пальцем, нахмурился, зыркнул грозно… У дверей в
струнку вытянулись караульные! И быстро вышел на крыльцо.
По ступеням спускался уже неторопливо, степенно и важно. И до
княжеских палат так неторопливо и шёл. Да не шёл, а шествовал, не
обращая никакого внимания на снующих туда-сюда простых людей.
И поднимался в палаты так же неторопливо, несколько раз
останавливаясь на крутом подъёме и шумно отдуваясь для важности
перед редкими в эту пору и в этом месте встречными горожанами и
дружинниками.