Он в изумлении пошел назад туда, где делали ставки, чувствуя себя Иудой от мысли о горсти серебра, которая окажется в его руке. В следующем заезде он выбрал самую безнадежную клячу, которую смог отыскать, и, в попытке избавиться от невыносимого чувства вины, поставил все на нее. Он должен был избавиться от этих денег. Робби их проклял!
Мэттисон сделал ставку и, когда выбранное им ходячее несчастье проковыляло к старту, почувствовал, как Кора вздохнула. Проклятье, неужели он снова поставил на ту лошадь, которую она выбрала?! На этот раз он почти не сомневался в исходе заезда. За два фарлонга[1] до финиша выскочившая на поле лошадь без всадника заставила фаворитов резко остановиться, образовав затор, во время которого лошадь Коры обскакала их сбоку и пересекла финишную ленту первой.
Кора рассмеялась. Он ее слышал. Совершенно точно.
Шумная толпа зрителей вдруг сделалась призрачной, и в воспаленном сознании Мэттисона возник тот день, когда он наконец надел ей на палец кольцо.
– Теперь нас ничто не разлучит, – сказал он с хмурым удовлетворением. А потом, предваряя брачную клятву, добавил: – Кроме смерти.
– Даже она не сможет, – шепнула Кора, глядя на него с откровенным обожанием.
И в тот момент Мэттисон понял, что бы ни говорил Робби, она по-прежнему принадлежит ему. Он чувствовал, как она положила руку на рукав его сюртука и удержала его, когда в следующем заезде он едва не поставил все выигранные деньги на фаворита. «Хватит», – предупредила Кора. Слезы брызнули у него из глаз, потому что он чувствовал, что она слишком сильно любит его и не хочет видеть, как он безрассудной игрой губит свое будущее. И он ушел.
С того дня Мэттисон не делал ничего, не посоветовавшись с Корой. И чем больше он полагался на ее мнение, тем ближе она становилась.
Робби умчался назад в Шотландию, родители от него отвернулись, соседи смотрели с подозрением, а бывшие приятели обходили стороной.
Но Кора не покидала его.
Временами Мэттисон впадал в такое отчаяние, что думал: не последовать ли за ней в мир иной?
Но он видел, как она неодобрительно качает головой, и слышал ее голос, говоривший, что самоубийство – это смертный грех. Грех не смутил бы его, если бы позволил быть с ней вместе. Но внутренний голос подсказывал, что грешникам, подобным ему, закрыт доступ в ту часть загробного мира, где обитает Кора.