Иннес рассмеялся:
– Не стану притворяться, будто я только играл на публику. По правде говоря, у тебя такие губы, что их так и хочется поцеловать, и я мечтал поцеловать тебя с нашей первой встречи несколько недель назад. Погоди, не перебивай… мое желание не имеет ничего общего с предохранительным клапаном, просто мне очень понравилось, хотя я прекрасно понимаю, что о таком мы с тобой не договаривались.
– По-моему, такое не вредно будет время от времени повторять… на публике, – ответила Эйнзли с озорной улыбкой.
– Значит, ты будешь целовать меня только на публике? Знаю, есть мужчины, которые любят такие игры, но я предпочитаю заниматься любовью наедине.
– Иннес! Я уверена, что нам с тобой удастся убедить жителей Строун-Бридж в том, что мы муж и жена, не прибегая к… к публичной демонстрации супружеских отношений.
Он громко расхохотался:
– Надеюсь, что так! А то слишком выходит похоже на встречу иностранных министров.
– Правда? В самом деле? – Они медленно шли по причалу к берегу.
– Правда, – ответил Иннес. – Скажи… Как ты относишься к понятию «супружеский долг»?
– Мне сразу представляется какая-то неприятная медицинская процедура. В словах «супружеский долг» слышится что-то натянутое и неискреннее; за ними ничего не стоит. Наверное, понятие «долга» внушают бедным девушкам их матери накануне свадьбы. В результате бедняжкам кажется, что их приносят в жертву на алтарь семейной жизни…
– Но что бы кто ни воображал, можешь быть уверена, невесты не ждут первой брачной ночи с нетерпением.
– Совершенно с тобой согласна. По-моему, отвратительно, что у нас принято считать: невинность и невежество должны идти рука об руку. Иногда мне кажется, что в обществе существует заговор, по которому юных девиц нарочно держат в неведении. Иначе они ни за что не соглашались бы вступить в брак…
Ее светло-карие глаза снова сверкнули, но она больше не дразнила его. Иннес с удивлением покосился на нее. Ему показалось, что вид у нее сделался довольно воинственный.
– Ты судишь по своему опыту?
– Моя мать умерла, когда мне исполнилось двенадцать, а других близких родственниц, которые могли бы просветить меня перед свадьбой, у меня не было. Первая брачная ночь стала для меня… потрясением.
Ему захотелось пожалеть ее, но она ощетинилась, как дикобраз, поэтому он сказал: