Она замолкла.
– Что ты молчишь? Скажи что-нибудь!
Только я разинул пасть, а Мона тут как тут – с букетиком фиалок. В знак примирения.
Вскоре воцарилась атмосфера такого покоя и согласия, будто обе они были слегка не в себе. Мона взялась за штопку, Стася – за кисть. Я воспринимал это как сценический этюд.
Стася одним махом набросала на противоположной стене мой вполне узнаваемый портрет. Она изобразила меня китайским мандарином, облаченным в синий китайский халат, подчеркивающий строгое, как у мудреца, выражение лица, которое, очевидно, в тот момент я на себя напустил.
Мона сочла портрет восхитительным. И вдобавок по-матерински похвалила меня за то, что я так тихо сидел и был ласков со Стасей. Дескать, она всегда знала, что когда-нибудь мы непременно начнем понимать друг друга и станем добрыми друзьями. И все в таком духе.
Она была так счастлива, что, на радостях позабыв об осторожности, вывалила на стол – в поисках сигареты – все содержимое своей сумочки, и среди прочего – злополучное письмо. К удивлению Моны, я поднял его и отдал ей не глядя.
– Почему ты не дашь ему его прочесть? – спросила Стася.
– Всему свое время, – отозвалась Мона, – не хочу никому портить настроение.
Стася:
– Там же нет ничего предосудительного.
– Ну и что, – сказала Мона.
– Да бог с ним, – вмешался я, – мне уже неинтересно.
– Вы оба просто чудо! Разве можно вас не любить? Я правда вас люблю, всем сердцем.
На этот порыв нежности Стася, будучи уже в некотором осатанении, ответила коварным вопросом:
– А кого из нас ты любишь больше?
– Я бы, наверное, не смогла отдать предпочтение кому-то одному, – без малейших колебаний ответила Мона. – Я люблю вас обоих. Каждого по-своему. И чем больше я люблю тебя, Вэл, тем больше люблю Стасю.
– Вот и весь сказ, – резюмировала Стася и, взявшись за кисть, вернулась к работе над портретом.
Ненадолго воцарилось молчание, и вдруг Мона спросила:
– А о чем это вы тут без меня разговаривали, скажите на милость?
– О тебе, разумеется, – сказала Стася. – Правда, Вэл?
– Правда, правда. Мы говорили о том, какое ты удивительное создание. Вот только непонятно, почему ты от нас все скрываешь.
– Что – все? О чем это ты? – мгновенно взвилась Мона.
– Давайте сейчас не будем, – проговорила Стася, усердно работая кистью. – Однако в скором времени, согласитесь, нам надо будет сесть и вместе во всем разобраться. – С этими словами она обернулась к Моне и испытующе заглянула ей в глаза.