В придачу к этому элементу сладкой жизни шли тепловентилятор, кот, которого Иван назвал Фурси, да еще неизвестно откуда взявшийся у Гоги тяжеленный канделябр на три свечи. Он стоял на древнем деревянном табурете, служившем дополнением к такому же древнему журнальному столику с растрескавшейся поверхностью и шатающимися ножками.
На нем Иван пристроил миниатюрный переносной телевизор с длинной кривой антенной и шахматную доску с расставленными на ней фигурами. Кроме того, сегодня на столике заманчиво поблескивала пара пивных бутылок с портером, оставшихся после вчерашней дружеской посиделки со старыми знакомыми.
Открыв одну бутылку, Иван потянулся за рюкзаком, с которым ходил по городу, чтобы достать начатый пакет соленых орехов. И только тогда заметил, что одно из отделений приоткрыто, а из него торчит та самая книга, которую он рассматривал на рынке.
По всей вероятности, в последний момент старик все же всунул ее в рюкзак так, что Иван этого не заметил. Хотя как это ему удалось, было совершенно непонятно.
«Антиквариат за горсть мелочи? Почему бы и нет», – подумал Иван, отхлебывая крепкое темное пиво, одновременно перелистывая страницы и прикидывая, сколько в действительности может стоить такой том.
Книга пестрела массой чертежей, заклинаний, магических кругов и описаний ритуалов. Из всего этого следовало, что обладатель этих знаний может вступать во взаимодействие с различными Духами, каждый из которых отвечает за определенную сферу жизни.
«Бред какой-то. Даже с учетом возраста, грош ей цена. Кому такое счастье надо?», – подумал Иван, и отложил книгу в сторону.
Тепло от портера приятно разлилось по телу, спать не хотелось, а делать было нечего. По телевизору ничего интересного, а играть в шахматы с самим собой ему наскучило.
Вернее, несколько дней назад он начал новую партию – Иван играл белыми, а его воображаемый соперник руками Ивана двигал черные фигуры. На нынешнем этапе комбинация была скучна и не обещала победы никому из игроков. Следующий ход был за Иваном, но думать сейчас было лень, и он решил перенести его на несколько дней – торопиться ведь некуда.
Он почесал за ушком устроившегося у него на коленях довольно урчащего Фурси, и от нечего делать снова взял в руки книгу, рассматривая витиеватые схемы с пересекающимися ломаными линиями, какими-то символами и пиктограммами.