– Скотина! Я тебе щас рожу расцарапаю, – и попыталась достать меня через стол. Я уклонился. А Кира ляпнулась грудью на стол. – Вот урод! Девок покупаешь! За что меня? Что я тебе сделала?
Бутылки полетели на пол, а я отскочил от разбушевавшейся девицы.
– Суки! Раз член в штанах, значит вам все можно?! – Кира вскочила тоже, стояла пошатываясь, глаза метали молнии. – Как трахнуть, так бегом, а как помочь – хрен кого дозовёшься! Ненавижу! Ненавижу тебя! – кричала она. – Убирайся в свою Москву! Трахай девок там! Как я теперь с Ником буду?!
Пока Кира не навредила не столько мне, сколько себе, схватил ее за руки, дернул на себя и крепко прижал. Может, так успокоится. Но где там… Как оказалось, справиться с пьяной разъяренной девушкой оказалось непросто. Сам не понял, как, но мы упали на кровать. И я придавил Киру всем своим весом. Она плакала, брыкалась, пыталась ударить и даже укусить. Истерика в чистом виде. Не выдержала, видать, девчонка, напряжения последних дней.
Я только уклонялся и ждал, когда выдохнется. Наконец-то затихла. Только слезы текли по щекам.
Отпустил ее, сел на кровати и притянул Киру в объятия. Она только стучала кулачком мне по груди, повторяя сквозь всхлипы:
– Уроды... Ненавижу... Проиграл... Выиграл... Козлы вы все... Козлы...
Зато теперь я знаю, почему она полюбила Ника. Кира вообще любит животных. А Ник – козел. Это тоже животное. Парнокопытное.
Вскоре девушка затихла окончательно, прижавшись ко мне. Видать и физические, и моральные силы закончились разом.
Она доверчиво прильнула ко мне и отключилась, лишь изредка вздрагивая и что-то бормоча во сне. Похоже, сегодня я узнаю, как это – спать с ней в одной постели. Не оставлять же ее в таком состоянии тут одну. Да и самому не хотелось спать сегодня в одиночестве.
Погладил тонкие плечики, узкую спину, успокаивая. Хрупкая какая. Ее надо оберегать, защищать, а мы тут устроили черт знает что. Прости, Кирочка, но теперь я точно не позволю тебе вернуться к этому уроду.
14. Глава 13. Кира
Просыпаться совершенно не хотелось, там, во сне, было так спокойно и уютно. Немного странно и непривычно, что Ник позволил спать на себе. Но, наверное, это потому, что я перенервничала в последние дни. Одна мужская рука лежала на моей спине, вторая – на пояснице. А я щекой прижималась к мерно поднимающейся и опускающейся груди жениха. Не открывая глаз, провела пальцами по его скуле, уже поросшей жесткой щетиной. Так. Стоп! У Ника не бывает такой щетины с утра!