Кстати, собрать комбинацию оказалось неожиданно просто. Мне
нужно было выбрать две нужные мне руны, среди более, чем девяти
сотен знаков. Это должно быть очень не просто, но, похоже, все руны
буквально врезались мне подкормку, и я идеально помню их все. Выбор
нужных рун и создания комбинации произошло практически
мгновенно.
Мои руны заметно отличались от тех, что использует Фрид, ведь
его руны были западного типа, а мои руны были больше похожи на
азиатские иероглифы, нечто похожее на смесь Японских, Корейских и
Тайваньских иероглифов, если я не ошибаюсь, да и цвет у них был
другой. У Фрида руны были темно-фиолетового цвета с ярко фиолетовым
контуром, а мои иероглифы были белого цвета, с золотым
контуром.
Палец нужен был лишь в качестве фокусировщика, так как руны
создаются глазом и именно от него поступает Энергия для заклинаний.
В теории, руны можно создать практически мгновенно и лишь одним
взглядом. Но для этого нужен недюжинный контроль и большой опыт. И
насколько я помню, Фрид тоже всегда использовал либо палец, либо
кончик шпаги. Видимо, создание рун лишь взглядом, это высшая форма
этой Магии. Фрид, похоже, этого не достиг. Что уж говорить обо
мне.
Пока я предавался мыслям, прошло около пяти секунд и я начал
выводить, последнюю, вторую руну. Довольно долго на самом деле, но
опять же для первого раза неплохо. Хотя в бою такое не используешь.
Закончив выводить руны, которые выстроились в столбик перед моим
пальцем (что и ожидалось от азиатской письменности), я перенес их и
прицепил на мою правую руку.
— «Светлое Писание: Обезболивание» — зачем-то сказал я, хотя это
и не обязательно и активировал руны.
Сразу после этого небольшое количество Эфира ушло, а все мое
тело обдало приятной прохладой и наконец головная боль, которую я
чувствовал после перегруза информацией, полностью исчезла.
— Уф, хорошо. — удовлетворенно пробормотал я, все ещё поражаясь
своему новому голосу. Кстати, только сейчас, заметил, что говорю на
новом, незнакомом языке.
Похоже, это было инстинктивно. Видимо это местный язык и он не
похож ни на Английский, ни на Японский, которые я знаю по прошлому
миру. Хотя, похоже, я все ещё могу говорить на этих языках, но
видимо для этого тела местный язык главнее и привычнее.
Закончив наслаждаться обезболивающей прохладной, я посмотрел на
все ещё светящиеся две руны, что были на моей руке, суть которых
можно было описать как «Убирание» и «Боль», и облегченно
сказал: