Поскольку я слыла девицей зажиточной, подыскать мне жилище труда не составило. Достопочтенный Габеас лично принял в этом участие, однако моим выбором, признаться, остался не совсем доволен. Я отклонила его весьма выгодное предложение поселиться у добропорядочной матроны улицы – вдовы господина Имперского советника Дендуса Кокро, дабы находиться под ее неофициальным покровительством: вдова имела связи при дворе и при случае могла оказать мне неоценимую поддержку при выходе в свет. Сей выгодный вариант для меня чрезвычайно хорош, учтиво объяснила я, однако пока с меня окончательно не сняты подозрения в том, что я могу быть замешана в некий скандал, не стоит бросать тень на ничем не запятнавшую себя почтенную вдову. Да-да, озабоченно закивал Габеас Руппа, ты совершенно права, милая, ты удивительно благоразумная девушка…
Поэтому-то я, вежливо отклонив чужие советы, и купила видавший виды дом, втиснутый между цветочной лавкой госпожи Финеллы и булочной старого Ишваса Шмакера, прозванного Коврижкой. Дом ничего хорошего из себя не представлял: старый, обветренный, неухоженный, он давно вызывал недовольство благочестивых жителей Песчанки своим раздражающим внешним видом, бросающим вызов опрятным соседям, и все же в нем было одно бесспорное достоинство. На нижнем этаже дома была лавка, столь же заброшенная и захламленная, как и остальные помещения; а за лавкой – три просторные кладовые, подвал и небольшой внутренний дворик. Не знаю почему, но именно расположение комнат меня привлекло – оно как будто было мне знакомо. Даже впервые зайдя в дом, я уже знала, чего хочу: вот здесь будет лавка, в той большой кладовой, если открыть забитые фанерой окна – мастерская, дальше – небольшая комнатка для меня, и еще маленькая кладовая, где чинно лежат отрезы ткани, нитки, мотки шнуров… Нитки… ткани… пяльцы… Странные, расплывчатые образы всего этого преследовали меня с того самого первого шага, как я вошла в этот запущенный, захламленный дом; оттого я с трудом слушала объяснения невысокого щуплого стряпчего, с восторгом описывающего мне сомнительные прелести заброшенного помещения. Я уже знала, что куплю его, но никак не могла понять зачем и почему. Откуда во мне эта странная любовь к ниткам-иголкам? Почему такое странное волнение ощущаю я, поглаживая ребристую выпуклость шнура? Что скрывает моя память?