(или, если точнее,
М-теория), она обещает объединить все известные модели физики – включая электромагнетизм, ядерные силы и гравитацию – в единую и всеобъемлющую сверхмодель.
Фундаментальные единицы этой сверхмодели известны как «струны», или одномерные колеблющиеся нити, а из звучания различных типов «нот», которые эти фундаментальные струны способны производить, можно вывести все известные в космосе частицы и силы.
М-теория (говорится, что «М» может означать все что угодно: от Матрицы или Мембраны до Мистерии или Матери, в смысле Матери Всех Теорий) и вправду представляет собой замечательную и многообещающую модель, а если в конечном счете она докажет свою состоятельность (ибо в физике ей все еще предстоит пройти обширную фактическую проверку), то она и вправду станет одним из глубочайших научных открытий всех времен. Вот почему для знатоков теория струн, или М-теория, является самой горячей из всех новомодных интеллектуальных историй, взрывной революционной сверхмоделью, которая даже эволюционную психологию задвигает куда-то в обыденный уголок чего-то просто интересного.
М-теория, безусловно, стала властительницей дум интеллектуалов; то есть их умы стали мыслить по-другому. Что же может значить наличие одной-единственной теории, которая объясняет все? И уж во всяком случае, что же это за «все», о котором идет речь? Сможет ли эта новая теория в физике объяснить, скажем, смысл человеческой поэзии? Или принципы работы экономики? Или стадии психосексуального развития? Может ли сия новая физика объяснить процессы, протекающие в экосистемах, или динамику истории, или почему структуры человеческих войн столь ужасающе одинаковы?
Утверждается, что внутри кварков есть вибрирующие струны, а эти струны являются фундаментальными единицами всего. Что ж, коли так, то это довольно странное «все» – бледное, анемичное и чуждое изобилию мира, столь явственно предстающему перед нашим взором. Безусловно, струны – это важная часть большего мира, фундаментальный его аспект, но, судя по всему, все же не настолько уж важная. Нам с вами уже известно, что струны, если они и существуют, являются лишь мизерной частью общей картины, и мы в этом убеждаемся всякий раз, когда оглядываемся по сторонам, слушаем Баха, занимаемся любовью, замираем, оглушенные раскатами грома, созерцаем лучезарный мир, который кажется нам сотканным из чего-то большего, нежели микроскопические, одномерные, малюсенькие резинки…