Так, еще надо наложить заклинание
тишины, чтобы снаружи возни слышно не было. Сам не справлюсь,
придется просить обитающего в теле паразита темномагического
происхождения. Надеяться на то, что ошеломленно хлопающий глазами
визави не разбирается в чарах, глупо, а значит, заклятие должно
быть наложено одновременно с первым ударом, чтобы раньше времени
добычу не вспугнуть.
– А как же, – неуверенный
кивок в сторону двери, за которой нашего недавнего собеседника,
разливающегося соловьем, могли еще не успеть доволочь до темницы.
Соврать, что понадобятся невинные дети и прекрасные юные
девственницы? Не, перебор будет, если первых найти еще можно, то
вот вторые являются чересчур уж экзотическим и дефицитным товаром.
Грубый мир, простые нравы, а некоторые положения христианской
морали у виднейших богословов и ревнителей общественного
спокойствия способны вызвать лишь гомерический хохот.
– Пленных дезертиров для
надежного достижения нужного эффекта маловато будет, да и для
отчетности они нужны еще живыми, если сдать их в ставке короля, то
можно просить…
С первыми напрягшимися для резкого
сокрушительного движения мускулами помещение наполнила тонко
звенящая, для слуха чародеев, энергия, гасившая все звуковые
колебания в зоне своего действия. Не знаю, уловил ли ее тот, кто
замаскировался под сэра Трегеста, или среагировал на приближающуюся
к нему с явно недобрыми целями конечность, но он был быстр.
Чертовски быстр. Уровень мастера меча, может, меньше, но ненамного,
во всяком случае, выпущенную в него с расстояния хотя бы десяти
метров стрелу поймал бы с легкостью. Двойник рогоносца успел
выставить навстречу летящему к нему кулаку свою ладонь. Вероятно,
если бы не чары, уши сумели бы различить сочный хруст, когда та
изогнулась в не предусмотренную природой сторону. Во время
рукопашной схватки с противником, который крупнее и тяжелее чуть ли
не вдвое, не надо забывать, что чисто силовые блоки равнозначны
признанию поражения. Нет, будь у меня возможностей не больше, чем у
обычного человека подобных габаритов, столь печального итога бы не
случилось, вот только живой артефакт обеспечивал своему носителю,
помимо неприятностей и проблем, и более чем солидные
преимущества.
Гримаса боли исказила лицо фальшивого
рыцаря, в то время как его левая рука, в которой непонятно откуда
возникло длинное острие стилета, метнулась к груди. К его
собственной груди. Раскрытый вражеский агент намеревался оборвать
свою жизнь, справедливо полагая, что процесс допроса ему мало
понравится, а итог все равно будет одинаков. К счастью, он в пылу
молниеносной схватки позабыл о собственных доспехах, а может быть,
просто не был к ним привычен, и потому лезвие лишь скрежетнуло о
железную преграду, оставив на ней выжженную царапину,
свидетельствующую о зачарованности оружия. Шаловливая конечность
немедленно оказалась перехвачена несколькими щупальцами, но
неожиданно противник напрягся и как будто обрел второе дыхание.
Казалось бы, жестоко сломанная ладонь сложилась в кулак и едва не
вогнала мой нос куда-то внутрь черепа, лишь в последний момент
удалось чуть повернуться, чтобы удар пришелся в глаз. Конечность же
с оружием, дернувшись неимоверно сильным рывком, переборола
сковывающие ее живые и хищные путы, а потом поползла влево, туда,
где через защищенную стальными кольцами подмышку при удаче можно
дотянуться до сердца.