— Люди пришли сюда, чтобы разыскать Аменахина, — объяснил я, —
Император полагает, что вы похитили этого человека. Император
требует вернуть его.
Орки зарычали еще пуще прежнего. Вот только теперь их агрессия
была направлена не только на меня, но и на старого шамана. Я не
понимал, что именно сейчас происходит, но догадывался, что шаман на
самом деле как-то причастен к исчезновению этого загадочного
Аменахина.
— Аменахина никто не похищал, — вздохнул шаман, не обращая
внимания на негодование своих сородичей, — Но это уже неважно. А
что будет, если мы вернем Аменахина? Нас пощадят?
Вот это был хороший вопрос. Я-то знал ответ на него, но не был
уверен, что мне нужно его сейчас озвучивать оркам. С другой
стороны, врать было просто глупо. Кто бы поверил моим заверениям,
если бы я сказал, что орков помилуют?
В милосердие людей не поверил бы даже гоблин, про орков и
говорить нечего.
Так что я просто печально покачал головой. Всё было понятно и
без слов.
— Значит, мы все уже мертвецы, — констатировал шаман.
Глаза стоявших рядом орков наполнились мрачной смертной
решимостью.
— Давайте хотя бы выпустим кишки вот этому подонку! — прорычал
самый накачанный самец, потрясая огромным топором, — Во имя
Праматери и нашего погибшего племени!
Я взялся за свою булаву, отлично понимая, что шансов выбраться
отсюда живым у меня нет. Но в принципе оно и логично. Орки призвали
меня в этот мир, а теперь они же помогут уйти в следующий — на этот
раз загробный.
— Нет, — неожиданно заявил шаман, — Нет, он переговорщик. А мы
не люди, Зрткчмрт. Вспомни о чести! Орки не убивают
переговорщиков.
— Так что мне передать своим? — спросил я.
Радости от того, что орки меня отпускают, я почему-то не
испытывал. Мне было просто невыносимо стыдно, что я не в силах
остановить весь этот кошмар, вот и всё.
— Передай, что Аменахин мертв, — изрек шаман, и его слова
прозвучали, как смертный приговор.
Приговор для орков.
Я кивнул, потом махнул рукой дракону, наворачивавшему круги над
лагерем.
Мой жест заметили, дракон тут же стремительно спикировал вниз.
Орки вновь начали его обстреливать, но в меня ни одна стрела не
полетела — зеленорылые были верны своему слову.
Сев швырнула мне длинный ремень. Я схватился за него, и земля
ушла у меня из-под ног. Когда я забрался вверх по ремню на спину
дракона, ящер уже снова парил над лесом, вне досягаемости орочьих
стрел. Второй дракон, на котором сидели лучники, следовал за первым
командирским.