Воин с красной чешуей — крупный, в полтора раза больше меня,
тренировался без пары. Он будто танцевал с полутораметровым копьем,
что в его лапе казалось тростинкой.
Копье сверкало на солнце железным наконечником, свистя,
рассекало воздух, кололо невидимого противника десятками выпадов.
Движения ящера — отточенные, изящные, не вызывали ничего, кроме
восхищения.
Я глядел на тренировку и испытывал только одно желание —
научиться бить так же. Хотя бы за годик-другой. Да и в статусе есть
некий «бонус мастерства»: может, и раньше, чем через год, получится
научиться сражаться на таком уровне.
Тем временем тренировка постепенно прекращалась — меня заметили.
Ящеры застывали и сверлили меня своими глазенками. Нарастало
шипение.
Однако я понимал: они меня боятся и не тронут. И это толкнуло
меня на следующий ход.
Я аккуратно спустился по пологому склону карьера, неуклюже
прыгая по осыпающемуся песку. В самом низу едва не упал, но
выровнял равновесие и пошел к ящерам. Во взглядах земноводных
горели огонек презрения, искра страха и целый костер ненависти.
Вот теперь на меня смотрели, как на убогое и мерзкое существо,
но никто не попытался остановить меня. Честно говоря, такое
отношение рождало нездоровое тщеславие. Слава стоящего за моей
спиной людского рода хранила меня от слов и действий.
Это было странно: с одной стороны, я понимаю, что слава эта
достигнута множеством смертей, тремя сотнями лет деспотизма,
истребленными народами. А с другой — как же сладко понимать, что я
могу делать что угодно, и мне за это ничего не будет!
Я шел сквозь толпу к красному монстру, и наконечники опускались,
чтобы даже случайно не поцарапать меня.
— Научи меня биться копьем, — попросил я у того самого
ящера.
— Не умеешь-с? — лизнул ящер воздух тонким языком.
— Не умею.
Отовсюду раздалось насмешливое шипение. Однако, когда я
обернулся, ящеры смолкли.
— Я покажу тебе базовые движения, — просвистел ящер. — Это будет
с-сабавно.
Я взял протянутое им копье — легкое, с древком из чьей-то кости
и железным наконечником. Пару раз взмахнул оружием, но удары
получились неуклюжими, и шипение теперь не смолкло, даже когда я
оглянулся.
Ну да, работа рекламщиком не предполагает боевого мастерства, и
что? Хотя, может, и зря. Ходи я всюду с копьем, может, и не стал бы
Мелкобуквин вести себя со мной, как депутат с человеком.