–АААРГХ! Даэдра вас всех подери! – буквально зарычал от ярости
Довакин, направив пылающий взор своих голубых глаз на парящий куб в
центре помещения. – Выпусти меня отсюда, DaaNIK[3]
артефакт!
Непроизвольно Виктор и вовсе использовал язык Дова, а от силы в
его голосе слегка задрожал окружающий мир. Будучи детьми Акатоша
драконы обладали огромным магическим даром, их кожа была прочна,
кости нерушимы, но главным их оружием были не зубы и когти – а их
язык. Слова Дова буквально могли влиять на мир, гнуть под себя саму
реальность, вытачивая из нее то, что было нужно Небесным Владыкам.
Битва двух Дова была словесной дуэлью, в которой зачастую побеждал
тот, чей слог был лучше. Смертные расы могли прикоснуться лишь к
тени могущества разумных ящеров, используя лишь определенные слова
и фразы, которые и стали известны как Ту’ум. И лишь Довакин, хоть и
будучи смертным от рождения, но имея душу Дова, был способен
вкладывать силу в каждое слово на древнем наречии, так же, как это
делают дети Акатоша.
И в данной ситуации, в порыве эмоций Виктор именно так и сделал,
вложив силу в слова проклятия, направленные на артефакт, который
почувствовал силу создателей – окончательно пробудился. Стена
энергии стала словно плотнее, сам куб принялся источать огромное
количество света и изливать в пространство чистейшую магическую
мощь. Да и сама его форма начала еще сильнее деформироваться,
изображая какие-то совершенно неведомые Виктору геометрические
фигуры. Пространство вокруг задрожало, начали то тут, то там прямо
в воздухе появляться слова на языке драконов. Борясь с ярким светом
и волнами голой силы Довакин сумел узнать лишь некоторые слова:
“Время”, “Дом”, “Возвращение”, “Мир”, “Новый”. Но слов становилось
все больше, реальность вокруг буквально рассыпалась, а бороться с
давлением становилось все тяжелей. Еще миг и… вспышка невиданной
мощи полностью поглотила тело героя, а одновременно с этим, по
всему Нирну прошла волна возмущения, которую сумел ощутить каждый,
хоть сколь-нибудь ведающий в магии. И даже даэдра с аэдра впервые
ощутили подобное, но Виктор Алый Лев уже никогда об этом не
узнает.
***
Приходил в себя Виктор с трудом. Все тело болело, в голове стоял
гул, словно по ней били десятки Орсимеров. Веки упорно не желали
подниматься, а во рту казалось нассали злокрысы. Пролежав
неподвижно несколько минут, норд предпринял очередную попытку если
уж не встать, то хотя бы открыть глаза. И в этот раз он даже достиг
пусть и кривого, но успеха! Встать конечно не получилось, зато веки
наконец соизволили приподняться, чтобы по глазам героя резанул
яркий солнечный свет. Скривившись и вновь прикрыв заслезившиеся от
раздражителя глаза, Виктор быстро проморгался. Через какое-то время
он все же привык к яркости солнца, после чего сумел хотя бы
посмотреть где он находится. И первым что он увидел было небо,
обычное такое небо. И лес, тоже вполне обычный, такой и в Скайриме
есть, и в Сиродиле, и в некоторых других провинциях. Но сам факт,
что он находился не в глубине двемерских руин, а в каком-то лесу,
уже вызывал у Виктора нехорошее предчувствие. Был у него уже
случай, как после пьянки с Сангвином он очнулся в Эльсвеере, так
еще и полностью голый(правда его броня и меч лежали неподалеку, но
то уже детали).