Другое дело, что Рэйбия был (формально) подсуден монарху из
столицы, а не просто платил ему дань. И по-хорошему именно Олткрей
должен был приехать его судить, или наоборот, приказать доставить
губернатора в столицу, раз уж просто проигнорировать на этот раз не
вышло. Благо регион Рэйбия от неё совсем недалеко, оставлять трон
надолго не пришлось бы. Однако регент предпочёл сделать вид, что «я
не я и кобыла не моя», передав право суда Сэйбер как своему
представителю. Теперь уже она оказалась в ситуации, когда формально
можно казнить и миловать по своему произволу, на практике же
приходится учитывать баланс сил, сложившийся в регионе, в стране и
за её пределами.
Поэтому она сделала суд максимально громким и публичным.
Достаточно похожим на суды будущего — позволив высказаться не
только непосредственным свидетелям, но также всем, кто имел
аргументированное мнение относительно виновности или невиновности
обвиняемых. Церковь этим воспользовалась вовсю, и тут же выставила
команду опытных демагогов — «адвокатов» для Идола и «прокуроров»
для меня.
Несмотря на их возмущение, было разрешено высказаться и
сторонникам противоположной точки зрения — защитникам Героя Щита и
бунтовщиков, обвинителям Рэйбии. Вышеуказанные точки зрения
представляли, соответственно: человек-крот Мердок, человек-бык
Таурус Бульба и, как ни странно, чистокровный человек Ван
Рейхнотт.
Первым делом церковники заявили, что раз меня на суде нет,
значит я сбежал от правосудия, и неоспоримо доказал тем самым свою
вину и злой умысел. Сэйбер на это ответила, что на роль свидетеля я
всё равно не гожусь — так как на Героев невозможно поставить
печать, мои показания не будут иметь веса. А значит, на этапе сбора
доказательств моё присутствие и не требуется. Вот если меня
по-прежнему не будет в зале, когда дойдёт до оглашения приговора —
тогда другое дело. Это будет означать, что я сбежал от возможного
наказания.
Тогда были заслушаны (под печатями) свидетели моих деяний — трое
детей, с которыми губернатор в ту ночь развлекался, и три десятка
рыцарей, которые меня пытались остановить.
На основании этих показаний Мердок подчеркнул, что Рэйбия напал
на меня первым, соответственно, мои действия можно расценивать как
самозащиту, на которую имеет право любой житель Мелромарка, даже не
Герой.