Решительно поднимаюсь из-за стола, мне собраться - только
подпоясаться. Анюта убегает в соседнюю комнату переодеться, заодно
прихватывает папку с моими документами. Причем мне в руки эту папку
давать даже не собирается. По всему видно, Сереженька был
инфантилен до безобразия.
Выходим во двор под жаркие лучи августовского солнца. Природа
упоительна. Сам особняк окружен обширным запущенным садом и утопает
в зелени. Жаль продавать такую недвигу...
По заросшей грунтовке минуем небольшой лесок и выходим на
ЖД-перрон.
- Скоро пригородный поезд, - сообщает Анюта, - Стой тут, я
билеты куплю.
Пожимаю плечами, я уже и сам догадался, что Сереже
самостоятельно доверяют только жо... нос подтирать. Дожидаемся
состава, ведомого древним локомотивом. Из трубы валит густой дым.
Етить-колотить, это ж даже не дизель... натуральный паровоз. Судя
по сладковатому запаху, топится он березовыми дровами...
Ну, мое дело маленькое: делать вид, будто меня ничего не
удивляет. Заходим в вагон. Свободных мест хватает, быстро находим
пустую скамейку. Анюта подталкивает меня к месту у окна. Сама
садится рядом так, будто закрывает собой от внешнего мира.
Определенно, она видит в Сереженьке младшего брата, слабого,
нуждающегося в постоянной опеке.
Да и пофигу. Хуже было бы наоборот. Когда бы от
неподготовленного человека ждали немедленных решительных
судьбоносных действий. А такая гиперзабота дает мне фору,
возможность немного обвыкнуться в новом мире. Меня вон как эйфория
накрывает. Молодое здоровое тело, целая жизнь впереди, только от
одного этого голова кругом идет...
На скамейку, расположенную напротив нашей, плюхается немалая
туша. По мелким поросячьим масляным глазкам и блуждающей поганой
улыбке на толстых бесформенных губах сразу понимаю, хамло и быдло с
комплексом неполноценности. Верзила держит в руке бутылку пива.
Присматриваюсь к этикетке: Жигулевское. Эх, я бы тоже от
Жигулевского не отказался.
Верзила сбивает бутылочную пробку о край скамейки. Пробка
укатывается под лавку. Поднимать ее этот свинтус даже не
собирается. Запрокидывает бутылку над раскрытой пастью, долго
булькает, заливая в себя добрую половину. Отнимает ото рта, издает
громкую отрыжку, обдавая вагон запахом перебродившего солода, и...
замечает меня.
- Тю, а я ж тебя знаю, - верзила мерзотно склабится, - Выродок
Кротовский. Совсем обнищал, на поезде в общем вагоне едешь...